Сызмальства уже ничего святого в людях нет, веру на подношения меняют…
Под конец инструктажа ты, Казаченко, нас ошарашил… Кураторы из Центрального аппарата, они ведь как? Дают только свой рабочий телефон, ну, на худой конец, дежурного офицера. Ты же еще и свой домашний оставил. Слыханое ли дело, чтоб в последнее десятилетие двадцатого века так горели на работе! Не иначе, как из “варягов” ты, полковник Казаченко… А раз так, значит, — дотошен без меры. А вот это нам на старости лет ни к чему… Но, помочь — поможем. По мере сил и возможностей…»
* * *
Устроители международного симпозиума (и Служба генерала Карпова) ожидали прибытия в Москву более сотни представителей мужского пола из стран Европы, обеих Америк и Юго-Восточной Азии. Чтобы составить представление о том, какие проблемы воздушных грузоперевозок в первую очередь занимают умы деловых людей Запада и Востока, а также для того, чтобы естественные внутренние порывы делегатов в свободное от заседаний время нашли нужное советской госбезопасности адресное применение, — уже в пятницу вечером и зал ресторана на третьем этаже гостиницы, где предстояло «столоваться» делегатам, и прилегающий к нему просторный бар, были оккупированы комитетским «спецконтингентом».
Подчиненные генерала Карпова и его заместителя полковника Казаченко позаботились, чтобы самый взыскательный воздушный грузоперевозчик имел простор для выбора и удовлетворения своих плотских капризов.
За столиками тут и там рассредоточились элегантные, ухоженные мальчики, с слегка подрумяненными щеками и подкрашенными губами — приманка для приверженцев нетрадиционной любви. Хотя, почему н е т р а д и ц и о н н о й, если люди поклоняются ей с тех самых пор, когда осознали себя человеческой общностью? Если традиции этой любви корнями уходят в историю: в Древний Египет, Грецию, Рим, наконец, в Закавказье!
Почитателей разнополой любви поджидали очаровательные, дорого одетые жгучие брюнетки с аристократическими манерами, или смазливые раскованные, не менее жгучие блондинки.
В интимном полумраке зала слышались негромкие голоса, иногда раздавался приглушенный смех — так из оркестровой ямы доносятся звуки настраиваемых перед представлением музыкальных инструментов. Маэстро, занавес!
* * *
Рудик вплотную придвинулся к собеседнику, коснулся лацкана его пиджака с огромным круглым значком, эмблемой симпозиума — летящий слон, к хвосту которого был прикреплён железнодорожный состав, — и проникновенно произнес:
— Я счастлив, что мы встретились, Тери… Я полюбил тебя с первого взгляда…