Как правило, дамы ничего не успевали понять и почувствовать за очень короткое время. Не было ни ласк. Ни предварительных игр, про кои так самозабвенно пишут расплодившиеся сегодня, как тундровые комары, психологи – сексологи и прочие отъехавшие от генеральной линии нормального человеческого поведения новомодные гуру тантры и «кому с утра». Фактически дамы даже лица императора не успевали разглядеть.
Самое удивительное, Наполеон имел фантастическую память, хранил огромный объем информации, но не запоминал имен и лиц этих мадам. Когда эти леди и сеньориты пытались на балах напомнить императору о, так сказать, бывшем интиме, точнее пародии на него, то тот лишь рассеянно пожимал плечами и равнодушно бормотал, дескать, возможно, возможно мы с вами и встречались когда – то на водах…
Скорей всего, именно по этой причине, жена Бонапарта Евгения, весьма агрессивно высказывалась о качестве выполнения им суровых, но, так необходимых супружеских повинностей. Если верить воспоминаниям придворных, то скандалы неудовлетворенная Евгения часто закатывала на весь дворец, дело доходило чуть ли не до примитивного кухонного мордобития. А главное, ее можно понять и оправдать. Действительно, в такой ситуации женщине по большой погремушке, кто перед ней, на ней или за ней, в самый ответственный момент. Рядовой кирасирского полка или сам император. Ты дело делай, сволочь! О геополитике после поговорим, если настроение будет. А то, пришел, увидел, наследил. Одно время ходила байка, что именно из – за скандалов разъяренной супруги, Бонапарт решил сбежать в Россию. Так сказать, совершить пешую туристическую прогулку. Но, маршрут гений военной науки выбрал явно неудачный. Видно предупреждения на отечественных заборах штабные переводчики неверно ему истолковали. А, по большому счету, кто здесь виноват? Да ясен пень – бабы!
Естественно, не может же человек помнить, какой забор по счету он пометил неделю назад. Судя по всему, такой тип отношений был присущ другому яркому деятелю Юлию Цезарю, который мог одновременно делать сразу несколько дел.
Чем выше популярность и авторитет у того или иного представителя власти, тем больше запускается в оборот небылиц, сплетен, различных слухов. Для этого достаточно посмотреть на государственных деятелей в России, начиная с начала девятнадцатого века. Особенно работа по дискредитации усилилась при лондонском сидельце. Если подумали, что речь идет про Березовского, то вы ошиблись. Еще до него англичане прикормили и обогрели господина Герцена. Человека чрезвычайно амбициозного, мелочного, мстительного, с выраженными психическими отклонениями. В семидесятых годах двадцатого века ему явно светила бы психическая клиника. Хотя и он был далеко не первым, кто за чужие деньги поливал Родину грязью. До него отметился сошедший с ума масон Чаадаев. Когда Александр Сергеевич Пушкин увидел всю тьму его припадков, глубину духовного падения, то после потрясения написал такие стихи – «Не дай мне Бог сойти с ума, уж лучше посох и сума…». Все публичные выступления этой категории граждан заворачивается в красивую обертку заботы о судьбе простого народа. У всех отклонистов есть одно поразительное качество. Сверхчутье на вызревающее в народных массах недовольство. Они реагируют на первые признаки мгновенно, и тут же становятся в первые ряды. Именно из этой среды выходят фанатики, служители одной идеи. Это можно сравнить с граммофонной пластинкой.