— Федор! Вылазь!
Из котельной показалось сначала перепуганное лицо, а на нем — немигающие, как у куклы, глаза, затем — грудь, и вот истопник уже весь, полностью, стоит перед председателем колхоза, не понимая, почему тот бранится. Белены, что ли, объелся?
— Дым за твой счет или за счет бога-христа, его мать? — процедил Иннокентий Жук, тыча плеткой в направлении верхушки трубы, из которой в эту минуту дым повалил еще гуще, извиваясь клубами.
То, что Иннокентий Жук чрезмерно скуп, знали все. Но он был скуп не только по отношению к другим, но и к самому себе. Например, вместо шикарных блокнотов носил с собой толстую тетрадь, в которую и записывал «все набегающие мысли».
Однажды ему сказала секретарша:
— Иннокентий Савельевич, что это у вас тетрадишка какая? Неприлично до сраму. Я выпишу блокнот. Есть шикарные… Например, у директора Степного совхоза Любченко. Тот весь в шикарных блокнотах… тут торчит, там торчит. Красота!
Он весь шикарный, Любченко. Это только за ним и водится. А нам такая шикарность не к лицу: дорого. По вместимости эта тетрадка равна пяти блокнотам. Каждый блокнот десять рублей, значит, пятьдесят целковых. Выгода — сорок пять. А глупые мысли не поумнеют, хоть золотом их обложи. Умные на клочке бумаги долго жить будут, — поучительно ответил председатель колхоза.
— Сорок пять! — воскликнула секретарша. — Какая мелочь! У колхоза в банке миллионы лежат, а председатель над рублем дрожит.
— Ши! — шикнул на нее предколхоза. — О миллионах молчок. Не ты клала. А дрожать мы обязаны не только над рублем, но и над копейкой.
А тут торф на ветер.
Люди копают его, порою утопая по грудь в холодной воде, затем, превратив в крошку, везут на галетную фабрику, а истопник пускает торф на ветер.
— Почему молчишь? — яростно спросил Иннокентий Жук истопника.
— Заплачу, — еле выдавил из себя Федор. — Всего-то ведь полтонны я лишнего сыпанул, а оно вон чего, все небо измазало. И отчего это так, всего лишку полтонны, а диво — грязь по небушке, даже батюшко-солнышко затуманивает… — бормотал истопник, стараясь отвести от себя гнев предколхоза.
А тот уже спокойно:
— За торф уплатишь… и в десятикратном размере. А кроме того, мы займемся выращиванием в тебе стыда. Так бросать торф на ветер мастер тот, у кого нет ни стыда, ни совести. Завтра вечерком загляни в клуб: ребята твой портретик отпечатают «На бойком месте».
Федор знал, что в стенгазете есть страница под названием «На бойком месте», где зло протаскивают нарушителей: изображают их в карикатуре и такие клички пристегивают, что они остаются за нарушителями на всю жизнь.