Он называл это — расстаться по английски. Не прощаясь.
Он и сейчас, попыхивая зажатой в углу рта папиросой мурлыкал себе под нос:
А что ты смотришь на меня в упор
А я твоих не испугаюсь глаз
Зараза!
Лучше кончим этот разговор
А он у нас с тобой не в первый раз
Так слушай
Брось-бросай
Да жалеть-жалеть не стану
Я таких как ты сволочей
Мильон достану
Знаю рано-рано-рано
Аль поздно
Приползешь ко мне сама
Зараза!
Брось-да-бросай
Да жалеть-жалеть не стану
Я таких как ты сволочей
Мильон достану
Знаю рано-рано-рано
Аль поздно
Приползешь ко мне сама
— Марик, я ставлю свои кони. — Клёпа стрекотал, порхающей в его руках колодой.
Все знали, что Клёпа — шулер, во время игры он «исполняет» — то есть жульничает так, что не прикопаешься.
Но Слива твёрдо верил в свой фарт, что не проиграет. К тому же, как и во всякой игре он делал расчёт на свою ловкость.
Марик плюнул в ладонь — затушил папиросу и бросил её на грязный пол.
— А я свой гнидник. Маманя сама вязала. Чистая ангорская шерсть.
— Это вы как-то не по-советски, Марик, — ёрничал Клёпа быстро тасуя колоду. — При чём здесь ваша мамаша. В нем же ещё до вашего рождения откинули хвосты двадцать сидельцев.
Движения его пальцев обрели уверенность, лицо разгладилось, только в уголках бледных губ таилась тихая грусть.
Слива сидел напротив и с затаенным любопытством следил за движениями его рук.
— Клёпа, вы я вижу, мастер. Не отвлекайтесь, не отвлекайтесь! Мешайте тщательнее.
Карты так и шуршали руках Клёпы. Он улыбался:
— Снимите шляпу.
И тогда тонкий изящный палец афериста сдвинул двинул несколько грязных листков с верха колоды. Перед Мариком легла карта.
Он трижды, шутя, поплевал в сторону. Попросил.
— Ещё!
Получив следующую, чуть дрогнул. Несколько секунд смотрел на неё словно не веря, потом неуверенно произнёс.
— Себе…
Почуявший смену настроения Клёпа, ударился в лирические воспоминания.
— Помню однажды катали мы в Сочи… Ах! Какая была игра!
— Вы шпильте-шпильте, игровые! Не отвлекайтесь! — буркнул Гулыга. — А то ненароком луканутся отцы — командиры. — Посетовал — вот беда, собрались два плута. Хрен да уксус!
— Всё. Вскрываемся. — Клёпа кинул на подушку карты. — Очко!
У Марика было две десятки.
— Как же так, Клёпа? Как же так… — Непонимающе твердил он. — Я же видел…
— Мало ли, что вы видели, Марик — кокетничал Клёпа, вновь стрекоча ожившей в его руках колодой. — Может быть у вас было временное помрачение рассудка? Откуда мы знаем!
— Убили базар, Слива. Банк! — Гулыга встал. — Имеете, что ещё играть?
— Гулыга… Дай отыграться. Я — честный вор…