Лейтенант строго глянул на Клёпу, поправил очки.
— Не время товарищ боец переживать по поводу вещей. Родина в опасности. Тем более, что вам сейчас выдадут обмундирование.
Голый Клёпа, татуированный с головы до ног, цыкнул зубом, сощурившись, осмотрел офицера.
— Этот гнидник мне дорог, гражданин начальник. Хочу дойти в нём до Берлина, а потом сдать в музей. И написать на табличке, что раньше он принадлежал уголовному элементу Михе Клёпе, а потом перековавшемуся бойцу победителю — орденоносцу, дошедшему до вражеского логова, Михаилу Ивановичу Клепикову.
Лейтенант потрогал пуговицу на воротнике гимнастёрки, хотя тот ему не жал и поправил очки.
— М-ммм! И все-таки… Я бы попросил…
Замполит снял и протёр очки. Надел их, поправляя за ушами, на переносице.
Подслеповато моргая смотрел на невысокого нагловатого бойца, с замашками уркагана.
Хотел было ещё что-то добавить, но поспешил отойти, попрaвляя редкие волосы нa яйцеобрaзной голове.
Лейтенант, почему то робел перед этими взрослыми татуированными мужиками.
«Чёрт его знает, что у них на уме, у этих уголовников».
Лейтенант Высоковский считался одним из самых подкованных политработников среди офицеров сборного пункта, но он терялся перед людьми, обладающими большим житейским опытом.
Когда они уже выходили из помывочной, распаренные, смывшие с себя всю грязь, морщинистый жуликоватый старшина и двое его помощников притащили тюки с пахнущим хлоркой бельём.
Старшина тыкал пальцем в высокие кучи на полу:
— Тут портки и гимнастёрки, тама — шинели! Кальсоны в углу! Головные уборы и портянки в мешках! Потом подходим за обувкой. Говорим размер, получаем, примеряем, радостно улыбаемся и отваливаем!
Весело скалился, приговаривая:
— Налетай служивые! Родина вас не забудет, а старшина, оденет, и обует. Родина-мать, а старшина-отец родной!
Всем раздали одинаковые пояса: брезентовые, с проволочной пряжкой. И к ним подсумки их серой парусины.
— Во-ооо!.. И хомут уже дали! — радостно кричал Клёпа, разглядывая карманы брезентового подсумка. — Теперь только запрячь осталось!
Обмундирование было разномастное, ношеное. На многих шинелях и гимнастёрках, небрежно и торопливо заштопанные дырки.
Не было большой разницы между новым и старым обмундированием, потому что уже через несколько дней все эти ворохи выданной одежды будут вываляны в осенней грязи и размокшей траншейной глине.
Будут по-новой пробиты пулями и осколками. Испачканы кровью, грязью и испражнениями.
— Следующий! Как фамилия? Швыдченко?
Старшина торопливо кинул перед собой на стол ворох заштопанной одежды: