— Я ведь начинал службу уполномоченным районного ГПУ. — Продолжал Мотовилов. В округе семь сёл, а в них, кто вернулся с Соловков, кто с Нарыма. И не просто воры — щипачи, как эти!
Старший лейтенант презрительно мотнул головой в сторону входной двери.
— Были такие, кто с оружием на нас ходил, нашу кровь проливал. Воевали у Петлюры, у Махна, у Маруси, у Ангела… Но ничего, я их всех в бараний рог гнул. Эшелонами по этапу отправлял.
Мотовилов говорил, не повышая голоса. В глубоко посаженных, маленьких, глазках — ни капли жалости. Папироса дымилась равномерно.
Половков верил ему. Он сам был сыном конюха, до армии работал в колхозе.
Был пионером, комсомольцем. Остался на сверхсрочную, стал офицером.
Он смотрел в лицо оперуполномоченного особого отдела и думал.
«Прав старший лейтенант. Прав по всем позициям. Что тут обсуждать? И так всё понятно без слов. Что будут стоить все наши жизни, если победит Гитлер? Потому и не стоят они на войне ничего. Ни моя, ни Мотовилова, ни того же Печерицы. Был солдат, и нет солдата. Погиб и погиб. Другой на его место придет. Из маршевой роты пришлют пополнение. И будет оно таким же неприхотливым и бессловесным».
* * *
После того, как захватили немецкие позиции, несколько дней было тихо. Штрафники передали свои позиции соседям и остатки роты отвели в ближайший тыл на формирование. Там отсыпались и отъедались. Начальство пока не трогало. Пользуясь отдыхом, устроили баню с прожаркой белья и вошебойкой. Теперь несколько дней можно было не чесаться.
После окопной жизни маленькая брошенная деревушка в окружении чахлых кустарников и кочкастых лугов показалась Лученкову настоящим раем на земле. Словно впервые появившись на свет, он с наслаждением сидел на крылечке сумрачного заброшенного дома, смотрел на придавленные соломенными крышами покосившиеся избы и жадно вдыхал приправленный дымком осенний воздух.
Закурив он поднялся и по размытой дождём тропинке пошёл к лесному ручейку.
Осенняя вода была холодной и чистой, по её поверхности плавали жёлтые листья. Присев на корточки у кромки воды, Лученков нагнулся и, вглядываясь в свое отражение, стал пить.
Рядом по поверхности воды, как по гладкому льду, скользила бескрылая водомерка.
Лученков напился, но все стоял на четвереньках, смотрел на скользящую букашку. Попытался схватить её в ладонь, но та растворилась на тёмной поверхности.
* * *
Клёпа, известный в роте барахольщик, обзавелся отличным трофейным набором для бритья. Помазок из натуральной барсучьей шерсти, стаканчик для взбивания пены, зеркальце, ремень для правки бритвы и сама бритва с роговыми щечками. На лезвии надпись «Puma. Solingen».