Клёпа сидел на патронном ящике и брился.
Смачивал лицо теплой водой из котелка, старательно тёр его пахучим немецким мылом. Потом осторожно раскрыл бритву и, далеко отставив от себя локоть, дотронулся лезвием к щеке. Бритва легко скользнула по коже, снимая редкие, неровно растущие волосы.
После того как Клёпа закончил бриться, Глеб взял бритву в руки. Она тяжёлая, с монограммой.
— Хороший аппарат, — сказал Лученков и после небольшой паузы добавил: — Только я бы её на самогон обменял, а то вдруг убьют завтра. Кому тогда достанется?
Желание выпить у штрафников присутствовало всегда. Пили все, что удавалось достать. Но официально достать можно было лишь в двух случаях: фронтовая кружка перед атакой или же, если спиртное обнаруживалось у убитых немцев.
Можно было конечно постараться выкружить у старшины. Но у Ильченко был приказ Половкова, без его приказа спирт штрафникам не давать! Не продавать! Не менять!
Клёпа заприметил у длинного, тощего башкира Арсена Ахтямова картонную коробочку с надписью на немецком «Трокен спиритус». Прочитать слово «Спиритус» не составило труда.
Клёпа присел рядом с башкиром. Предложил:
— Кури, — и протянул обрывок газеты, на который кинул щепотку махорки.
Ахтямов закурил.
— Надо побазарить, — сказал Клёпа.
— Со мной?
— С тобой!
— Тогда базарь.
Клёпа в двух словах изложил своё коммерческое предложение.
Ахтямов меняться не захотел. Он был жук ещё тот. Сам ростом невелик, но умом шустер. Лицо скуловатое, уши оттопыренные, торчат в разные стороны как у летучей мыши.
До войны мыл золото на Колыме. По тихому сбывал скупщикам, те отправляли на материк. Денежки у него водились.
Подвыпив любил рассказывать как мыл золотишко.
— Это в книжках пишут, что золото блестит. А оно мелкое как табак и тусклое. Ты палец послюнявил, раз и эту табачинку на бумажку. — Ахтямов давил пальцем на хлебную крошку.
— Считай рупь в кармане. Раз! И ещё рупь в кармане!
Чтобы не призвали на фронт сунул кому — то взятку и сумел пристроиться стрелком ВОХРы в одном из колымских лагерей. Как рассказывал сам, думал, что ухватил аллаха за бороду.
С зэковского пайка ел и пил в своё удовольствие.
Кроме того, ВОХРовское начальство иногда назначало стрелков конвоировать женские бригады на лесоповал. А уж там изголодавшиеся женщины за буханку хлеба охотно уступали себя ВОХРе.
Стрелки были довольны — и дешево, и сердито. Женщины тоже не жаловались, где ещё на женской зоне урвёшь бабьего счастья. Так что интересы были соблюдены.
Но тут случилось непредвиденное. Пришла этапом молоденькая москвичка. Красивая как картинка, бывшая певичка из какого- то варьете.