– Значит, вы помните тот день, когда убили Анну Чекулаеву? – быстро спросил я.
– А каким боком это интересует собес? – в свою очередь, спросила Дробышева.
– Никаким, – ответил я. – Это интересует меня…
– А-а-а, – протянула старушка, пытливо разглядывая меня, как будто только что увидела. – Ну помню я тот день…
– А что именно помните? – поинтересовался я, окончательно скинув с себя маску социального работника.
– Ну что… – задумалась старушка. – Помню, что встала я рано. Я всегда рано встаю…
– Рано – это когда? – быстро спросил я.
– Это в шесть часов, – ответила Дробышева. – Стариковский сон чуткий да недолгий…
– И что было потом? – снова спросил я.
– Потом все было, как обычно… – старушка пожевала губами. – Кашки манной покушала с молочком. Я завсегда ее по утрам кушаю: привычка. В окошко посмотрела, потом новости по телевизору послушала. В телевизоре теперь все равно смотреть нечего, можно просто слушать. Как радио… А после, часов около десяти, услышала из кухни какой-то шум за входной дверью. Ну я подошла к двери-то, прислушалась: чу, на нашей лестничной площадке ругается кто-то. Я посмотрела в глазок и вижу: это Аня Чекулаева с нашим алкашом ругается. С Сашкой Павловым. Он нам всем уже своими пьянками до чертиков надоел. Водит к себе кого попало. И они там у него шумят, ругаются. Ну и пьют, и курят, как трубы иерихонские. Того и гляди, что вскорости весь наш подъезд сожгут по пьянке вместе с жильцами. Не слыхали, недавно на Лубянке пожар был?
– Нет, – пожал я плечами.
– Там тоже одна квартира загорелась, – продолжила старушка. – Так покуда пожарные ехали, два этажа напрочь выгорело. Занялось вмиг. Леты-то нынче вон какие жаркие. Сушь кругом.
– Вы правы, – сказал я и нетерпеливо добавил: – А о чем Чекулаева с Павловым ругались?
– Ну слово в слово я, конечно, не скажу, – произнесла Дробышева. – Ну Аня ему что-то говорит, а он ей очень грубо отвечает. Что отвечает – не разобрать. Ведь в подъезде акустика плохая, не оперный театр! А из разговора только и слышно, что бу-бу-бу да бу-бу-бу. А потом этот Павлов как заорет: «Ты бы лучше за своим мужиком следила, чем меня жизни учить. Смотри, – говорит, – как бы он от тебя к молоденькой не свалил».
– Это к какой такой молоденькой? – встрепыхнулся я, поскольку в голове промелькнула вполне объяснимая мысль: «Уж не к Жанне ли мог свалить Чекулаев»? Поскольку мне еще в разговоре с Чекулаевыми показалось, что Валентин и Жанна знакомы более долгий срок, нежели два года. Значит, они оба врут, что познакомились только через год после смерти Анны Чекулаевой? И знакомство Жанны и Валентина состоялось, когда Анна была еще жива и здорова? А может, это было не только знакомство? Все-таки как правильно, что я зашел к этой старушке, а?