Перед гостиницей стоял пост, и оба солдата провели их внутрь. Капитан, чье бугристое лицо напоминало айву, посмотрел через письменный стол на их перепачканные землей ноги и обратился к одному из солдат:
— Принесите мне кофе. И что-нибудь поесть.
Вилер поблагодарил, офицер улыбнулся.
— Вы решили, что это я заказал для вас?
— Я мог бы так подумать, — ответил Вилер.
— Почему это вы могли так подумать?
Вернувшийся солдат откашлялся и подтянул портупею.
— Вы иудейского происхождения? — продолжал расспрашивать капитан.
— Почему вы спрашиваете?
— Разве вопрос не скромен?
— Да нет…
— Нет? Значит, вы не еврей?
— Вообще-то да… Я ответил на ваш вопрос, не скромен ли вопрос.
Солдат у двери одобрительно засмеялся, капитан одернул его.
— Можете предъявить документы? — спросил он.
Вилер полез в нагрудный карман.
— Фальшивый паспорт. На имя Аугуста Гролля. Меня зовут Вилер. Фридрих Вилер. Я врач. Это моя дочь. Эстер. В паспорте Маржолен Гролль. Может, вам будет небезынтересно узнать, что дед мой был жителем деревни Эндиген, в кантоне Ааргау, а потом перебрался во Франкфурт.
— А теперь вы снова захотели в деревню обетованную?
Это была та тема разговора, от которой Вилер научился уходить, и он промолчал.
— Профессия? — спросил капитан.
— Врач.
— Это ваша дочь?
— Да. Ее зовут Эстер.
— У вас есть при себе деньги?
— Нет, меня начисто обобрали. — Вилер не ожидал, что ему поверят.
— Я так и думал, — заметил капитан. — Конечно, немцы.
— Эльзасец.
Вилер почувствовал, как рука Эстер дернула его за пиджак.
— У девочки ноги в крови, господин капитан, — крикнул солдат, стоявший у двери.
— Не возражаю, — ответил капитан, подойдя немного ближе, — вызовите санитара.
Солдат вышел, с силой хлопнув дверью. Вилер отнес ребенка на скамью и начал осторожно снимать комья глины, потом попросил ножницы.
— Для чего?
— Я врач, господин капитан.
Офицер с айвовым лицом подошел к письменному столу и принес ножницы. Вилер стал разрезать чулок.
Через несколько минут появился майор, который представился Хубером, доктором Хубером, и смущенный капитан попросил его проэкзаменовать «вон того мужчину», он сомневается, что тот врач. Майор ничего не ответил, принес дистиллированную воду и принялся беседовать с Вилером. Выяснилось, что он работал в Париже ассистентом в том же госпитале Ля Рибуазьер, девять лет перед войной, счастливое время.
Он мыл ноги Эстер и смеялся над их общим бывшим шефом. Вилер, считал майор, не должен питать никаких иллюзий, здесь ему вряд ли разрешат работать врачом, но он, майор, хотел бы сделать для него все возможное. Многих прямо с границы отправляют обратно — постановление правительства; во времена бесчеловечности человечность дается нелегко, вот и вчера женщину, которая несла на руках умершего от истощения сыночка, впустили лишь потому, что у нее оказались документы.