– Я же говорила, что это пустяк.
Их глаза встретились, и волна энергии пронеслась между ними, как беспроводной ток. Алехандро все еще держал Тедди за руку. Его прикосновение было заботливым и в то же время возбуждающим. Ее сердце бешено забилось.
Она опустила взгляд и высвободила свою руку.
– Извини мне мою неловкость. Мой отец всегда корил меня за нее. Я куплю новую рамку…
– Забудь об этом.
Тедди посмотрела на него:
– Но ведь эта фотография дорога тебе…
– Я должен был давно ее выбросить.
Она смотрела, как Алехандро взял разбитую фотографию, – их с матерью разделяла толстая трещина на стекле. Он долго изучал картинку, выражение его лица было непроницаемым. О чем он думал? Тедди боялась разбередить старые раны своим вопросом.
– Твоя мать очень красивая женщина.
– Она всегда умела хорошо выглядеть на публике. Она и сейчас это умеет.
Алехандро положил фотографию лицом вниз. Тедди почувствовала, что движение символично. Он словно закрыл какую-то главу своей жизни.
– Вы с ней видитесь? – спросила она.
– Иногда.
– А как насчет твоего брата?
Он криво улыбнулся:
– Луис притворяется намного лучше, чем я.
– Ты не простил ее за то, что она ушла от отца.
Тедди утверждала, но не спрашивала: ей были очевидны чувства Алехандро.
Он взял мраморную статуэтку с книжной полки и повертел ее в руках.
– Она не должна была выходить за него замуж. – Он положил статуэтку обратно и добавил: – У нее был выбор: выйти замуж за отца или лишиться семейного наследства.
Тедди нахмурилась:
– Лишиться наследства? Но почему?
Он взглянул на нее:
– Ты не догадалась?
Она прикусила нижнюю губу.
– Оу…
– Она была беременна мной. – Он нахмурился. – Поэтому она никогда не могла простить меня.
Сердце Тедди сжалось. Мать Алехандро сожалела о его появлении на свет и постоянно говорила сыну об этом.
– Она же не винила тебя? Это же смешно!
– С Луисом было по-другому… некоторое время. – Алехандро все еще хмурился. – Некоторые женщины не должны становиться матерями.
Тедди очень давно мечтала о ребенке. Материнские инстинкты были слишком сильны в ней. Тедди знала, что вряд ли когда-нибудь ей суждено держать на руках собственного ребенка, но заглушить в себе желание стать матерью не могла. Поэтому ей так трудно было представить, как можно не любить своего сына, даже если отношения с отцом были далеки от идеальных.
– Она тебя… оскорбляла?
Алехандро долго смотрел на нее, прежде чем ответить:
– Что ты имеешь в виду?
Тедди сглотнула.
– Она била тебя?
Он улыбнулся, но его глаза были полны горечи.
– Слова жалят сильнее, чем удар. Полагаю, что тебе кое-что об этом известно.