новым.
Оцепенение может поглотить человека, что верно, то верно.
– Первые несколько лет были особенно тяжелыми. Сначала в приоритете значилась выписка Трэвиса из больницы, беспокойство о его здоровье. А потом нужно было просто жить дальше, понимаешь?
Маршалл отлично понимал, что она имеет в виду. Такова и его история жизни. Но не каждый может справиться. Временами лично у него опускались руки.
– Что изменилось? Что заставило его уйти?
Эва болезненно поморщилась:
– В год его исчезновения проводили следствие, вызвавшее интерес в средствах массовой информации.
– Несколько лет спустя?
– Судебное разбирательство, полагаю. – Плечи поникли, Маршаллу тут же отчаянно захотелось обнять ее. Она казалась такой хрупкой, он опасался, как бы не рассыпалась на кусочки, если он это сделает. – На нас снова стали оказывать огромное давление.
Маршалл придвинулся ближе к ней, прислонился плечом:
– Твой брат не смог этого вынести?
Эва подняла голову, не глядя ему в глаза:
– Это я не смогла. Отчаянно хотелось понять, что произошло, не могла больше вести себя как ни в чем не бывало, поддерживать папу и заменять Трэвису мать. Притворяться, что все нормально, когда о несчастном случае вспоминали снова и снова.
Маршалл вдруг понял, почему Эва так целеустремленно пытается найти брата.
– Что ты сделала?
– Вернулась в собственный дом, заменила погибшие комнатные растения новыми, навела порядок, выбросила горы рекламных листовок и решила наладить свою жизнь.
– А Трэвис?
– Я их не бросала! – с жаром запротестовала Эва. – Навещала, помогала. Но они мужчины и должны вести себя ответственно. Они согласились.
Маршалл ничего не сказал, но во взгляде явственно читался вопрос.
– Трэву приходилось труднее, чем мы предполагали. Расследование снова разворошило болезненные воспоминания. Ему исполнилось восемнадцать, и эмоционально он все больше отдалялся от нас. – Она покачала головой. – А потом просто пропал посреди следствия. Мы решили, что ему потребовался перерыв на несколько дней, например чтобы развеяться, но прошла неделя, за ней вторая. Через месяц мы заявили о его исчезновении.
– Ты винишь себя.
Ее хрупкие плечи расправились и снова поникли.
– Я не позаботилась о нем.
– Нет, ты заботилась. Много лет.
– Но потом-то устранилась.
– Ты выжила. Это большая разница.
Она посмотрела на него с мукой во взгляде:
– Почему он со мной не поговорил, когда ему было плохо?
Эту тяжесть она носила в душе уже долгое время.
– Восемнадцатилетние парни не любят говорить о своих чувствах. Делюсь личным опытом.
Лицо Эвы исказилось, Маршалл обнял ее: