– Итак, ты научилась сочувствовать брату. Отлично.
– Я не о нем думала, Маршалл, – поспешно поправила она. – Видит бог, мне следовало бы. Я удивилась собственному отчаянию, невзирая на то, что брат жив. Конечно, я была зла на него, возможно, испытывала ненависть. Но отчаяние? Трэвис исчез из моей жизни с тех пор, как не стало мамы, хотя некоторое время еще присутствовал физически. Я научилась компенсировать его отсутствие и не рассыпаться при этом на куски. И оказалась одна на скоростном шоссе в растрепанных чувствах из-за ухода человека, с которым знакома всего две недели.
Маршалл поднял голову и сверкнул глазами, хотя ничего не сказал.
– Я не думала о Трэвисе и не плакала о нем. Я думала о тебе, и тебя мне недоставало.
Маршалл не нашелся с ответом.
– Без тебя все было как-то не так, – прошептала Эва.
– Ты хоть понимаешь, как тяжело мне это слышать? Теперь?
– Значит, уже слишком поздно.
У Эвы сжалось все внутри.
Она схватила сумочку:
– Не хочу, чтобы ты плохо думал обо мне, Маршалл. Чтобы вспоминал как сумасшедшую, разъезжающую по стране на автобусе. Мне предстоит разучиться пользоваться механизмами приспосабливания, отлажено функционировавшими во мне годами. Это долгая работа.
Она шагнула к нему, решив внести последнее исправление в их отношения, даже если после этого придется попрощаться.
– Спасибо тебе за все. Хочу, чтобы ты знал, как сильно помог мне, и сожалею, что не смогла сразу ответить взаимностью. Прости, что причинила боль.
Встав на цыпочки, она поцеловала его в краешек рта и прошептала:
– Спасибо. – Потом повернулась, собираясь идти к двери.
– Эва.
Его голос заставил ее руку замереть на дверной ручке, но она не повернулась к нему.
– Что ты говорила о мосте?
Мост. Мост через пропасть, на месте которой была ее любовь к брату?
– Боюсь, он мне уже не нужен, – пробормотала она, превозмогая боль в сердце. – Он ведет в никуда.
Маршалл шагнул к ней, повернул лицом к себе:
– А раньше куда вел?
Эва почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы, но не стала их прятать. Хватит скрывать эмоции!
– Один человек рассказывал мне о саде, – выдохнула она, улыбаясь сквозь слезы, – на месте которого прежде был пустырь, обнесенный древними каменными стенами и решетками. Потом кто-то посадил там прекрасную виноградную лозу и тем самым положил начало саду.
Маршалл с трудом сглотнул:
– Как же ты попадешь в этот сад без моста?
– Никак. Зато я стану представлять его каждый день, а он будет разрастаться без меня. Вверх по решеткам, через трещины в стенах. В конце концов виноградные лозы скроют каменистую почву, на которой ничего не росло.