Первая комната была похожа на гостевую: никаких личных вещей видно не было. Я выключила свет и заглянула в следующую комнату, которая оказалась комнатой для шитья. Дальше была спальня, явно оформленная для девочки-подростка. Я не знала точно, не обставила ли эту комнату миссис Винтерхилл для тинейджера-себя, или же там жила какая-то реальная девочка. Я почувствовала немалое облегчение, убедившись в том, что сейчас эта комната пустует.
Я пошла по противоположной стороне коридора. Первая дверь, которую я попыталась открыть, оказалась запертой. Я перешла к следующей – и за ней нашла то, что искала: спальню хозяйки дома. Кровать из черного дерева с балдахином стояла в центре комнаты. Балясины закручивались, как новогодние леденцы, и каждая заканчивалась когтистой лапой, сжимающей шар. Балдахин был из золотистой ткани, присобранной аккуратными складками. Покрывало в зеленую и золотую полоску было по углам украшено пышными кистями. В головах кровати высилась гора подушек.
Но самым лучшим в этой кровати было отсутствие какого бы то ни было мистера Винтерхилла.
Как меня ни манила постель, в первую очередь мое внимание привлекла часть комнаты слева от нее. Там оказалась область, где можно посидеть: шезлонг и маленький антикварный секретер. На нем обнаружилась плоская деревянная коробочка с инкрустацией.
Я ее открыла. Внутри оказался компьютер.
Я поспешно закрыла дверь на задвижку, бросилась назад к компьютеру, уселась за него и скинула туфли. Заметив желтый огонек, я помахала над ним рукой. В воздухе возник экран.
Если в Беверли-Хиллз отключалось электричество, это может объяснить потерю контакта с арендатором. Я посмотрела на новостные странички.
Там ничего похожего не оказалось. Я продолжила чтение, но в новостях ничего нового не было.
Я поискала маму с папой, надеясь, что их фотографии все еще где-то существуют. Я нашла одну: они были сняты на какой-то вечеринке. Я разглядывала ее, впитывая каждую деталь их лиц.
Понуро сидя в кресле, я почувствовала, что мои веки тяжелеют. Было уже два часа ночи.
Рядом с компьютером оказалась голографическая рамка с изображением миссис Винтерхилл. По краю шла гравировка: «Хелена Винтерхилл». Черты были теми же, что на настенных портретах, но этот снимок оказался более недавним. Хотя с виду ей было около ста, у нее сохранилась великолепная фигура, в которой ощущались изящество и сила.
– Хелена Винтерхилл, где ты?
Она молча мне улыбалась.
Я встала, сняла нарядное платье, повесила его на спинку кресла и заползла в постель в своем нижнем белье. Я представила себе Тайлера и Майкла, спящих в своей маленькой крепости.