Между тем ручей постепенно расширялся, и течение его становилось уже не столь бурным. Лес на обоих берегах был по-прежнему непроницаемо густой, но подозрительного в нём ничего не было, так как Топ не лаял.
В половине одиннадцатого, к великому удивлению Сайруса Смита, Герберт, шедший впереди, остановился и крикнул:
— Океан!
Выбежав на опушку леса, колонисты действительно увидели перед собой западный берег острова. Но какая огромная разница между этим берегом и тем, на который их первоначально забросило крушение! Ни гранитной стены, ни прибрежных рифов, ни даже песчаного пляжа, — лес и только лес! Это не был обычный берег океана с широким песчаным пляжем или хаотическим нагромождением скал. Здесь была красивейшая опушка леса, состоящая из величественных деревьев.
Берег поднимался почти отвесно, выше самого высокого прилива, и на плодоносной почве, покоящейся на гранитном основании, великолепный лес рос так же густо, как в самом центре суши.
Колонисты подошли к маленькой бухточке, которая едва вместила бы две-три рыбачьи барки. Эта бухта служила устьем ручью. Но — странная особенность — ручей вливался в море не по чуть наклонной плоскости своего ложа, как это бывает обычно, а падал с высоты почти сорока футов. Этим и объяснялось то, что быстрота течения не умерялась приливом. Действительно, даже самые высокие приливы не достигали устья ручья, и должны были пройти миллионы лет, прежде чем ручей выроет отлогий спуск к морю в своём гранитном ложе.
С общего согласия ручей тотчас же был назван «рекой Водопада».
Опушка леса тянулась к северу над самым берегом океана на протяжении примерно двух миль. Дальше деревья редели, и сквозь просветы в них можно было различить ряд живописных холмов, тянувшихся почти по прямой с юга на север. Вся южная часть побережья, до самого мыса Рептилии, поросла великолепным густым лесом. Очевидно, что поиски потерпевших крушение следовало производить именно в этом направлении, так как северная, бесплодная часть острова не могла никому дать приюта.
Воздух был чист и прозрачен, и с вершины скалы, на которой Наб и Пенкроф приготовили завтрак, видно было всё побережье. Горизонт был совершенно пустынен. Таким же пустынным было и побережье — нигде не было видно ни малейшего обломка крушения, не говоря уже о корабле.
Для очистки совести инженер решил осмотреть каждую извилину берега до самой оконечности Змеиного полуострова.
Колонисты быстро управились с завтраком, и в половине двенадцатого Сайрус Смит дал сигнал к отправлению. Если бы побережье было песчаным, колонисты могли бы проделать весь этот путь, не торопясь, за четыре часа. Но здесь, где на каждом шагу им приходилось преодолевать препятствия, делать крюки и обходы, прорубать дорогу в кустарниках, рубить сплетения лиан, — путь этот требовал по крайней мере вдвое больше времени.