— Именно так, Дама Жанна, — продолжал «человек-лягушка». — Они — оборотни. Они — те, кто вонзает кинжал в спину!
Орлеанский Бастард вырвал из ножен меч, сбросил с плеч в снег подбитый мехом плащ.
— Это мы — оборотни?! — Орлеанский Бастард, под которым рыл копытами снег и мокрую землю его боевой конь, направил острие меча в сторону коннетабля Франции. — Если хочешь сражаться — я готов!
— Нет, Дюнуа, — сказал тот, даже не вынимая меча из ножен. — Не сегодня и не сейчас! Позже!
По кивку коннетабля несколько рыцарей и оруженосцев сделали круг перед ним. Теперь уже оба отряда были готовы к битве. Не зря и те, и другие облачились в латы, точно шли на англичан.
— Ты — трус, де Ришмон! — выкрикнул Бастард, едва сдерживая коня.
— Ты знаешь, что это не так, Дюнуа. Но я нужен своему королю — я обещал ему вернуться живым и разделаться со всеми вами, изменниками короны! И я сдержу свое слово… Дама Жанна, с кем вы? С кем Дева Франции?
— Участвовать в распре единокровных братьев, готовых перерезать друг другу глотки? — усмехнулась она. — Увольте…
— В таком деле быть в стороне нельзя, — возразил коннетабль.
— Я нездорова, де Ришмон, последнее время раны не дают мне покоя. — Конь Жанны тоже волновался. — Война больше не для меня.
Она не врала — ранения, полученные в Пуату, иногда тревожили ее не на шутку. Артюр де Ришмон молчал, точно пытался понять — не кривит ли она душой. Он поймал ее взгляд:
— Мой король и ваш брат хотел бы знать наверняка, что вы не встанете на сторону Карла Орлеанского и Бастарда или дофина Людовика.
— Да как вы смеете, де Ришмон?! — взорвалась она.
— Простите, Дама Жанна, но у той партии, чью сторону вы примете, все шансы на победу. Народ верит вам, солдаты верят. Я — просто воин. Один из многих. А вы — Дева Франции. Почти святая. Вы говорите с Богом. Люди пойдут за вами.
Жанна опешила:
— Мой король и брат… боится меня?
— Если вы останетесь в стороне, Дама Жанна, этого уже будет достаточно, — вместо ответа произнес коннетабль.
Дюнуа усмехнулся, но Жанна вскинула руку, и он замолчал.
— Скажите моему недоверчивому брату, Карлу Валуа, что никогда я не обнажу против него меч. Я лучше умру…
Артюр де Ришмон кивнул:
— Этого достаточно, Дама Жанна. Я буду молиться за вас.
Жанна оглядела обоих мужчин.
— Дайте мне слово, господа, что вы не наброситесь друг на друга сразу же, как я покину вас.
Орлеанский Бастард и Артюр де Ришмон молчали.
— Ну же!
— Слово рыцаря, — уверенно сказал коннетабль.
— Слово рыцаря, — кивнул Дюнуа.
И он не хотел рисковать понапрасну собственной жизнью. У него также были обязательства, но перед Карлом Орлеанским.