– Вполне.
– С удовольствием выберусь из санатория. Мы тут совсем сбились с ног. С трудом урываешь свободный часок. А что это у вас с рукой?
– Где? – небрежно спросил Дьери. – Ах это, да так, пустяки. Просто в воздухе порхал осколочек снаряда, и я ухитрился его поймать.
Сирилли с озабоченным видом склонился над раной. Был он так хорош собой, что казалось – это не врач, а прославленный кинолюбовник, играющий в фильме роль врача.
– Страшного ничего, и рана чистая.
– Мы ее промыли виски.
– О, черт! Значит, вы свое виски пускаете на такие дела. Я лично предпочитаю его пить.
– Мы для вас кое-что приберегли, – быстро сказал Дьери. – Выпьете вечером вместе с нами.
Сирилли улыбнулся.
– Все-таки сделаем вам перевязочку.
Он ввел их в соседнюю комнату. Трое, а может, четверо молодых людей в белых халатах возились с ранеными. Здесь уже не пахло потом и кровью – все заглушал запах эфира. Белокурая сестра переходила от одного врача к другому и разносила бинты. Когда в комнату вошел Сирилли, она быстро оглянулась. Они обменялись улыбкой.
– У вас, должно быть, дела сверх головы.
Сирилли, не скупясь, поливал рану эфиром.
– А как же, – весело откликнулся он, – бывает до пятидесяти перевязок в час. А многие загибаются раньше, чем их успеваешь осмотреть.
К ним приблизилась белокурая сестричка. Она вложила в руку Сирилли бинт. Он поблагодарил ее, не подымая глаз.
– Здесь у нас только легкие ранения. Настоящая мясорубка в другом крыле.
И снова одарил их своей лучезарной улыбкой.
– А вы сделаете мне противостолбнячный укол?
Сирилли замялся.
– Конечно, стоило бы, но у нас так мало осталось сыворотки, что, в сущности, мы ее бережем для тяжелых больных.
Белокурая сестричка стояла рядом с Сирилли, обхватив ладонями свои круглые локти. И не шевелилась. Не глядела ни на кого. Будто ждала чего-то. Майа посмотрел на нее, и вдруг ему показалось, что он случайно попал в самый центр излучаемого ею света и тепла, не предназначавшихся ему. «Красивая ты баба, – подумал Майа. – Белая, розовая, и будто ждешь чего-то. Само ожидание, как августовский луг перед дождем».
– Вот и спеленали младенчика, – сказал Сирилли. – Через неделю останется только изящный рубец. Как раз такой, чтобы по возвращении растрогать домашних.
– Жаклина, – позвал кто-то из молодых людей в белых халатах.
Белокурая сестричка резко повернулась на каблуках и пошла на зов в дальний угол операционной, Майа завороженно глядел на ее мерно покачивающиеся бедра.
– Простите, – сказал Сирилли, – но дела у нас свыше головы…
– Значит, до вечера, – сказал Дьери.