Теперь я сижу здесь, в пещере, и жду. Так мы договорились с Габриэлем, и потому я здесь: сижу и жду Габриэля. Он приводил меня сюда как-то раз и зарыл в пещере жестянку с письмами: это любовные письма его родителей, его единственное сокровище. Теперь они лежат в моем рюкзаке, вместе с жестянкой. А сам я сижу здесь. И говорю себе, что, по крайней мере, у нас был план. Что само по себе неплохо.
Правда, план оказался неважным:
«Если что-то пойдет не так, встречаемся в пещере».
И кое-что действительно пошло не так – точнее, вообще все.
Я и не думал, что до нашего плана когда-нибудь дойдет дело. Точнее, думал, что хуже всего будет, если я умру. Но я не умер, и все хуже некуда. Я дожил до своего семнадцатилетия, получил три подарка и стал настоящим колдуном. Но, кажется, выжил только я один. Роза… Роза умерла… Это я знаю наверняка: ее застрелили Охотники. Анна-Лиза спит, ее сон как смерть, она в плену у Меркури, и я знаю, что ее нельзя оставлять там надолго, иначе она умрет прямо во сне. А Габриэль пропал – с тех пор, как мы украли Фэйрборн, прошло четыре недели и четыре дня, а его все нет. Будь он жив, он уже давно был бы здесь; попади он в плен к Охотникам, они стали бы его пытать и…
Но об этом я тоже запрещаю себе думать. Такое у меня правило на время ожидания: не думать о всяком дерьме. Держаться позитива. Беда в том, что мне тут совсем нечего делать, только сидеть, прокручивая в голове одни и те же мысли, и ждать. Поэтому я каждый день заставляю себя перебирать все свои позитивные мысли по списку и говорю себе, что, как только я дойду до последней, Габриэль вернется. Хотя мне приходится убеждать себя в том, что это возможно. Он мог спастись. Главное, настроиться на позитив.
О’кей, значит, еще один сеанс правильного настроя…
Во-первых, надо чаще смотреть по сторонам. Вокруг прорва позитива, и надо видеть его каждый чертов позитивный день.
Взять хотя бы деревья. Деревья позитивны. В основном они высокие, толстые и довольно прямые, но есть и поваленные, замшелые. Хвойных больше, чем лиственных, и оттенки зелени у них разные, от почти черного до лаймового, в зависимости от света и возраста хвои. Я уже так хорошо знаю все здешние деревья, что могу описать любое с закрытыми глазами – только я стараюсь пореже их закрывать: когда глаза открыты, мыслить позитивно как-то проще.
От деревьев я перехожу к небу, которое тоже позитивно: обычно ярко-голубое днем и прозрачно-черное ночью. Я люблю небо такого цвета. Иногда в нем появляются облака, но, насколько я вижу, сидя в лесу, они большие и белые, а не серые, не дождевые. Плывут они в основном на восток. Ветер здесь не чувствуется: в лесу всегда так, загораживают деревья.