Теперь я быстро спускаюсь по холму вниз, снова останавливаюсь. Прислушиваюсь.
Ничего, только кузнечики.
Медленно и осторожно я схожу в лощину, выбирая места, куда поставить ногу, чтобы не свернуть ни одного камня, а на дне останавливаюсь и опять слушаю.
Кузнечики.
Теперь по противоположному склону вверх, так же медленно и осторожно. Потом, пригнувшись, быстро перебегаю к группе олив, за ними оглядываюсь направо. Все тихо, ничего не шевелится. Останавливаюсь, смотрю налево – ничего – оглядываюсь вокруг. Далеко у подножия холма видны дома на краю деревни, но дома Пайлот отсюда не видно.
Я поворачиваюсь к холму лицом, закрываю глаза и слушаю.
шшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшш
Теперь я, кажется, знаю, где прячется Охотница, а в том, что это именно она, я не сомневаюсь. Ни у кого другого просто не может быть причин, чтобы сидеть на этом холме, да еще прятаться. На секунду я задумываюсь, не выпустить ли зверя, но потом решаю, что человеком у меня будет больше шансов. Селия подготовила меня к подобным схваткам, и теперь самое время опробовать ее науку.
Со всей возможной быстротой я возвращаюсь назад, вправо, к сухой ложбине. И вижу ее. Фигура в черном распласталась на земле, отсюда видна как на ладони, скрыта только от дома Пайлот. Смотрит в бинокль. Похоже, она еще не в курсе, что мы с Несбитом вышли на разведку.
А где же ее напарница? И вообще, сколько их тут, двое или больше? Очень возможно, что больше.
И как они нашли Пайлот? Кто нас выдал: Иск или Селия? А может, кто-то в Барселоне увидел нас и проследил до дома Пайлот? Или за ним следят уже давно? А Ван – может, ее уже схватили?
Трудно будет подобраться к этой Охотнице неслышно. Она хорошо выбрала место для наблюдения, напасть на нее сзади почти невозможно, а ведь мне именно это и нужно. Я знаю, что в бою ей против меня не выстоять, но суть в том, чтобы перехватить ее раньше, чем она успеет поднять тревогу. К тому же мне совсем не хочется, чтобы она обернулась и выстрелила в меня.
Я начинаю подкрадываться, не спуская глаз с черной фигуры… как в детской игре. Мне некуда спрятаться, и если она обернется, то мне крышка, но она здесь затем, чтобы следить за домом, так что нечего ей по сторонам головой вертеть, да она не станет, если я все сделаю тихо. Итак, я медленно крадусь вдоль склона лощины, еле дыша, не отрывая глаз от земли, выбираю место для каждого следующего шага, и тут – она как раз ерзает, лежа на животе, поправляет бинокль, – под моей левой ногой осыпается сухая песчаная почва, но тихо, ничего не случилось. Я делаю еще шаг ко дну лощины. Теперь я смотрю на Охотницу не отрываясь, а она всего в двух метрах надо мной. Мой нож уже у меня в левой руке.