Валкул задумчиво поглядел на карету с повозкой, потом вздохнул, словно взваливая на себя эту ношу, но ответил твёрдо: «Сделаем, господин барон».
Было довольно забавно наблюдать за выдачей «зарплаты». С грамотой и арифметикой здесь было не очень, так что сначала Валкул на два раза пересчитывал эти восемнадцать золотых, потом каждый солдат пересчитывал монеты на три раза. Вскоре стало понятно и присутствие женщин — получив «зарплату». солдаты отходили к женщинам, и там начинался повторный пересчёт уже дражайшей половиной. Затем один золотой возвращался служивому, а остальное торопливо заматывалось в тряпочку или платок и пряталось в самое неприступное место на груди или под юбку.
Со стороны это выглядело довольно смешно, но для этих женщин всё было гораздо серьёзнее — выживет её семья ближайшие полгода или нет. Это натолкнуло меня на грустные мысли, и я кивком подозвал Тарнака.
— Слушай... Когда мы уедем, осторожно проверь по ближайшим деревням, кто из баб остался без кормильца из-за нас. Может работу им какую подкинуть, может зерном помочь или корову купить. Ну, ты понимаешь...
Тарнак покосился на женщин у стены и кивнул.
— Сделаем, господин барон.
Когда денежные вопросы уладились, я подозвал Лысого.
— Лысый!
— Да, командир.
— Выдай людям оружие, лошадей, обеспечь припасы и прочее. Валкул с пятёркой солдат будет сопровождать баронессу, остальных распредели по десяткам.
Моё решение явно не нравилось Лысому, но он только кивнул.
— Как скажешь, командир.
Дальше была сплошная текучка.
Сначала отправили баронессу. Банальное действие, но когда она узнала, что сопровождать её будут собственные солдаты, но уже принёсшие присягу леди Вероне, её перекосило от ярости. Никто не пытался её обидеть или оскорбить, но сам факт, что она больше не хозяйка собственным солдатам... Дорога предстояла нелёгкая, и на краткий миг мне даже захотелось повысить зарплату людям Валкула.
Потом в дорогу оправились и мы. Шестьдесят пять минус двадцать пять плюс восемь. Вот такая арифметика моего путешествия.
Два следующих баронских замка забрали без всякого сопротивления. Стены не выше двенадцати метров, боеспособных солдат не более пяти. Мы приезжали, и нас уже ждали с открытыми воротами. Короткий разговор с солдатами, мы ночуем, оставляем десяток, забираем тех, кто решил ехать с нами. К исходу третьего дня из моего отряда в шестьдесят пять человек осталось только тридцать два, из которых двенадцать — новенькие, ещё не заслужившие доверия. Я платил чистым золотом, но доверия новые солдаты всё равно пока не вызывали.