Тут человек берет копье, нож, огниво, и в холодное время года — кусок шкуры или шерстяной плащ. Все остальное предоставляет ему природа и собственные навыки выживания.
Так что уж тут говорить о привычных к передвижению ирокезах, которым для того, чтобы сменить образ жизни с оседлого на кочевой, достаточно было просто встать на ноги? Все племя, начиная от крутых вояк и заканчивая младенцами, которых тащили за спиной их матери, восприняли известие о необходимости сходить на полсотни километров половить рыбки так же невозмутимо, как в Мое время люди спускались к своему почтовому ящику.
Никаких писков и возражений, — коли едем куда, едем всем племенем. Даже Мнау’гхо, едва начавший вставать и ходить, ковылял в толпе баб, тяжело опираясь на копье и время от времени присаживаясь на землю, чтобы перевести дыхание… В качестве воина он пока не котировался и знал свое место, однако рьяно воспротивился моей попытке уложить его на волокуши или посадить на верблюда, свято соблюдая местный принцип: «Загнанные лошади пристреливают себя сами».
В общем-то, думаю, если смотреть на наше шествие глазами какого-нибудь шныряющего по степи орла, — караван наш представлял собой весьма живописное зрелище. Впереди стадо овцебыков в сопровождении одетых в легкие доспехи воинов-степняков.
Почти сразу за ними, чуть в отдалении, чтобы не нервировать быков, выстроилась третья оикия, составленная по большей части из прибрежников. И наши вояки в своих сверкающих бронзой доспехах маршируют с недоступной для других четкостью, печатая шаг и синхронно позвякивая доспехами. А Степь словно бы испуганно жмется, от этих звуков, грохота барабана и воплей дудки.
…Нет. Никакой особой необходимости в походно-боевом построении и надетых на себя тяжелых и парких доспехах вроде бы и не наблюдается. Опасностей на нашем пути встретится не больше обычного, и вражеского набега мы не ждем. Просто рядом вышагивают дружины и свита целых двух Царей, и ирокезы не хотят ударить в грязь лицом, дав основание этим выскочкам думать, что мы хоть в чем-то уступаем чужакам.
Да, каждый Царь Царей, взял с собой не меньше десятка сопровождающих. Ибо идти без свиты — урон их царской чести. И ясное дело, это не какие-нибудь там облезлые пастухи, а цвет нации и Элита Элит. — Самые успешные и богатые, способные позволить себе одеваться с недоступной для большинства из наших роскошью, потому-то нам надо брать своей необычностью и боевитостью.
Так что по обе стороны повозки, ставшей невольным центром нашей сборной орды, идут два пышно разодетых отряда воинов и царедворцев. Блистая бронзовыми висюльками, бусиками и браслетами и обряженные в ярко раскрашенные одежды из заморской ткани, надетые, дабы, опять же, — уесть ближнего своего.