–Мама! Мама пришла!– обрадовался Петька, забыв про Байрона.
–Ты когда ребёнка нормально кормить будешь? Он жареную курицу очень
любит! – крикнула я вдогонку обоим.
–Без тебя разберёмся, мамаша! – расхохоталась неблагодарная Ленка из
глубины подъезда.
Ну вот, ни шариков, ни свечей, ни даже курицы. И что романтического в
этом вечере? Придётся разоряться на ресторан. Моя рука непроизвольно
потянулась к телефону.
"Он всё ещё на совещании. Что-нибудь передать?" – вежливо спросила
секретарша.
"Спасибо. Ничего."– вежливо ответила я.
А я не буду его предупреждать, что мы идём в ресторан, наряжусь и
подкараулю его на работе. Ну разве не романтично? Ур-ра! Романтический
вечер спасён! Обрадовалась я.
Поскольку курицы мне в обед не досталось, я с лёгкостью влезла в
любимое узкое платье. Нежные тона косметики, укладка привычной рукой,
любимые мужем духи, впивающаяся в моё стройное тело и с
нескрываемым удовольствием повторяющая все его изгибы тонкая ткань -
я понравилась себе в зеркале. Интересно, любил бы меня муж так же, если
бы я была некрасива? Красивых любить, наверное, просто. А кто полюбит
дурнушек? Но ведь это глупость несусветная. Любят же не за красоту. А за
что?.. Наверное, человек разлюбит в тот момент, когда сможет ответить на
этот вопрос. Ну как можно сказать: я люблю её за волосы, за глаза, за ноги?
За покладистый характер? Любовь, это, наверное, закрытый ящик
иллюзиониста. Раствори он тебе свой ящик, открой загадку фокуса, и тебе
же самому станет неинтересно. Значит, любовь всего лишь самообман?
А если самообман, может ли самообман быть вечен?..
Вечернее движение как горящая лава растекaлось по уставшему ото дня
городу, фары и моей "восьмёрки" мелькали в этом потоке. И куда они все
рвутся? Ну неужели у всех сегодня запланирован романтический ужин?
Люди! Выпустите меня отсюда! Металась в моей душе раздражённость.
Я припарковала машину, удивившись, что мне досталось свободное
местечко, закуталась в шубу, накинула шарф на голову с чувством вины
перед удачно уложенными волосами и побежала наверх, стараясь не
стучать каблуками. Длинная лестница ко входу и внутренняя по
бесчисленным этажам показалась мне в этот раз бесконечным, запутанным
лабиринтом. Может быть, потому, что фасон моего узкого платья был
создан явно не для спонтанных пробежек.
Зачем я остановилась и села возле его кабинета? Не знаю. Наверное,
потому что через её щель падал приглушённый свет, и долетали обрывки
фраз. Почему я вдруг стала прислушиваться, а не распахнула дверь и не
вошла? Не знаю. Наверное, мне показалось странным услышать