— Зачем ты в это лезешь, Чинти? — спросил Карлос, снисходительно поглядев на Андреса, как старший на младшего; эти взгляды всегда несказанно бесили генерала. — Пусть рабочие сами решают, кого хотят в лидеры.
— Ну, уж тебя это тем более не должно беспокоить. Занимайся лучше своей музыкой и прочими эфемерными вещами, если хочешь производить впечатление на эрудированных дамочек, но только не лезь в политику, потому что это тоже надо уметь. Ведь я же не пытаюсь дирижировать оркестрами, хотя уверяю тебя, что размахивать руками перед ансамблем марьячи намного проще, чем управлять всякими козлами и уродами.
— Кордера и Медина — мои друзья.
— Ну а я что же? Разве я не твой друг? Вот полюбуйтесь, депутат Пуэнте, как некоторые люди платят мне за доброту.
После этих слов он покосился на меня и продолжил:
— Или ты не согласна, Каталина? Этот артист уже успел тебя убедить, что, когда левые едины, они непобедимы? Ох уж эти женщины! Ты тратишь силы, объясняешь, воспитываешь, а потом объявляется какой-нибудь попугай, и они уже готовы поверить каждому слову. И моя супруга — отнюдь не исключение, депутат, уж поверьте, она уже уверена, что этот козел Альваро Кордера — прямо-таки святой, готовый бросить собственную жизнь на алтарь счастья бедняков. За всю жизнь она видела его всего три раза, а уже ему верит. Лишь бы поступить назло мужу. Это сейчас модно. Я познакомился с ней, когда ей было шестнадцать, и тогда она была просто очаровательной малюткой: слушала меня со всем вниманием и как губка впитывала все, что я ей говорил. Тогда она и помыслить не могла, что ее муж может быть неправ, ей бы в голову не пришло где-то бродить до трех часов ночи. Ох уж, эти женщины! Сейчас они уже не те, что прежде. Вечно чем-нибудь недовольны. Надеюсь, ваша супруга, депутат, не принадлежит к числу подобных. Разумеется, она воспитана в добрых старых традициях. О, я вижу, она даже вздохнуть лишний раз не смеет без вашего позволения. Зато посмотрите на мою!
Андрес слишком хорошо меня знал. Он улыбнулся, а затем с набитым ртом продолжал:
— Когда я говорю «моя», я имею в виду вас, сеньора де Асенсио. Все остальное — шелуха, пусть необходимая, но, в сущности, не столь важная.
— Генерал умеет разложить все по полочкам, — заметил депутат Пуэнте.
Карлос под столом коснулся рукой моего колена.
Обед тянулся бесконечно. Когда подали кофе с блинчиками «Санта-Клара», я почувствовала облегчение. В скором времени все разойдутся по комнатам, чтобы вздремнуть после обеда. Я знала, что Андрес никогда не интересуется, чем я занята в это время. Выпив две или три рюмки коньяка, он отправлялся на кухню, благодарил девушек за обед, после чего возвращался к гостям со словами: