Я вернулась домой около одиннадцати. Андрес ушел по делам, девочки были в школе, дома оставался лишь больной гриппом Чеко.
— Мы готовы хоть простыть, лишь бы в школу не ходить, — пошутила я, присаживаясь на край его постели.
Затем позвала Аусенсио, нашего старшего лакея, и попросила его разыскать ту служанку, которую выгнала из дома сеньора Амед.
— Скажи ей, что мы хотим взять ее к себе, — велела я. — Я знаю, что с ней случилось, так что пусть не волнуется.
Лусина пришла к нам в дом на следующий день; все ее вещи помещались в картонной коробке. У нее были темные глаза и хорошенькое личико. Говорила она мало, но при этом рассказывала Чеко такие сказки, каких я никогда даже не слышала, шила платьица для кукол Верании и разминала мне спину, когда ей казалось, что мне грустно. Короче говоря, скоро она стала нашей общей няней.
Своего ребенка она вскоре потеряла, очень тихо. Это был пятимесячный плод, уже мертвый. Она проплакала весь день. Аусенсио, дети и я похоронили его на деревенском кладбище. Мы положили мертвого младенца в белый деревянный ящик и все вместе отправились на маленькое кладбище, у которого не было даже ограды — просто участок земли со скромными могилами. Мы нашли местечко под деревом, где и вырыли могилу для ее малыша. Аусенсио опустил в нее гробик, а Лусина поспешно бросила на него горсть земли.
— Это и к лучшему, — сказала она.
Верания затянула «О, Мария, мать моя!», а мы стали ей подпевать.
Домой мы ехали на машине в полном молчании, пока, наконец, Лусина не решилась его нарушить.
— Не расстраивайтесь, — сказала она. — Мой мальчик теперь на небесах. Он стал звездочкой. Ведь правда, сеньора?
— Да, Лусина, — сказала я.
Вскоре после этого я узнала, что Марилу Амед распускает сплетни, будто бы я обманом заманила бедную девочку к себе, вынудила ее сделать аборт, а потом превратила в рабыню, заставив нянчить моих детей. Вечные ее заскоки.
Через несколько дней мы с Чеко пошли на прогулку после ужина. Мы поднялись на самую вершину Гваделупского холма, чтобы оттуда увидеть восход первой звезды.
— Послушай, мама, ты и правда веришь, что сын Лусины стал звездочкой на небе? — спросил он.
— Почему ты спрашиваешь?
— Верания тоже в это верит, но я знаю, что это не так, на самом деле сына Лусии отправили к праотцам.
— То есть, как — отправили к праотцам?
— Вот так и отправили. Как этого Селестино, про которого папа вчера сказал, чтобы его тоже отправили к праотцам.
— А кому он это сказал?
— Тем сеньорам из Матамороса, которые к нему вчера приходили.
— Ты, наверное, плохо расслышал. И что же, папа прямо так и сказал?