— Кто тебе разрешал строить ему глазки? — спросил он, когда я в первом часу ночи, беспечно напевая, вошла в нашу спальню.
— Я разрешила, — ответила я с таким спокойствием, что он невольно рассмеялся, а потом начал орать и остановился, только когда я уже натянула ночную рубашку и заявила:
— Ну, не драматизируй. Или ты и в самом деле веришь, что Тюфяк может быть президентом? Не стоит класть все яйца в одну корзину. И прошу, избавь меня от этих телохранителей. Они не стоят своего жалованья. В любом случае, я играю на твоей стороне, и ты это знаешь.
В начале следующего года стало понятно, что Родольфо непременно выставит свою кандидатуру, особенно после убийства генерала Нарваэса. По словам Андреса, этот «тупица и придурок» ничего другого и не заслуживал. Иначе разве пришло бы ему в голову затевать военный переворот?
Родольфо, как министр обороны, отдал военным приказ проявить милосердие к заключенным и принять капитуляцию мятежников, сложивших оружие. Потом отказался от своих слов, чтобы его не обвинили в попытке приобрести тем самым сторонников.
— Этот козел просто спятил! — в сердцах бросил Андрес. — Нельзя усидеть на двух стульях!
К тому времени он окончательно пришел к выводу, что в президенты кум не годится. Тогда он решил наладить отношения с Бальдерасом, и мы стали приглашать его на ужины вместе с Моникой. Кроме него, мы приглашали также Флореса Плиего и весь Кабинет министров — по одному. Но было поздно: Родольфо успел сделаться слишком популярным. На выборах в Веракрусе двадцать четыре губернатора проголосовали в его пользу, и Андрес вынужден был туда поехать. Он рвал и метал, как говорили, но все же поехал. В стенах нашей спальни он материл своего кума, а за ее пределами — поздравлял его с успехом. С этой минуты он возненавидел Мартина Сьенфуэгоса. Он не выносил, что тот рьяно занялся выборами, при этом не посоветовавшись с ним, лишь сообщил о свершившемся факте. Что еще хуже, сам Родольфо стал считать Сьенфуэгоса своим другом и перестал советоваться с Андресом, как раньше.
Лишь после создания Революционного комитета национального возрождения, который выдвинул на пост президента генерала Браво, Фито вдруг вспомнил, что у него есть очень умный кум и даже навестил нас в Пуэбле, чтобы поговорить с ним.
В это время в город прибыл полковник Фульхенсио Батиста, только что пришедший к власти на Кубе. Они с Родольфо получили приглашение позавтракать в нашем доме.
— Знаешь, когда этот герой кубинской демократии отойдет от власти? — спросил у меня Андрес, едва они вышли за дверь. — Никогда. Если этого козла никто не пристрелит, он проторчит у власти еще добрых сорок лет.