– Может, вернемся? А то как бы от поезда не отстать…
– У нас же еще полчаса! – удивился ненагулявшийся Костя.
В конце концов решили ради моего успокоения выйти из вокзала и прогуливаться по перрону так, чтобы не терять наш вагон из виду. Вышли на улицу… и обомлели!
Пути, на которых только что стоял наш поезд, были пусты.
– Где он?! – простонала я, в ужасе хватая Костю за руку и чувствуя, что вот-вот расплачусь.
– Не может быть! – воскликнул парень. – Он не ушел! Его, наверное, отогнали на другие пути! Сейчас все узнаем!
Завидев неподалеку толстую тетеньку в униформе служащей вокзала, мы помчались к ней.
– Не подскажете, а где двадцать седьмой?
– Так ушел давно!
– К-как уш-шел? – срывающимся голосом переспросил Соболевский.
– Да как-как, ушел, да и все! Объявляли же! – Тетенька осмотрела наши прикиды. – А вы что, отстали?
– Он же должен был пятьдесят минут стоять по расписанию! – не унимался Костя, как будто его возмущение могло вернуть поезд.
– Каких еще пятьдесят минут? Двадцать седьмой всегда девять стоит!
– Но в расписании было написано: «Белгород – стоянка пятьдесят минут»!
– Какой еще Белгород?! Белгород вы проехали! Это Курск!
Вздохи отчаяния вырвались из наших уст. Курск! Теперь все было ясно. Проведя весь день в полудреме, мы не следили за дорогой и не знали, что пятидесятиминутная остановка уже была. Курск и Белгород идут в расписании один за другим, так что ошибиться, глядя на расписание, несложно…
– Прости. Это все я, – сказал Соболевский. – Болван, это ж надо было! Видно, очки пора надевать!
– Теперь уже неважно, кто виноват, – вздохнула я.
– Да не топчитесь вы тут! – прервала наши охи и ахи вокзальная тетенька. – Вы ж замерзнете! Срочно идите к дежурной, скажите ей, что отстали!
Мы потащились в указанном направлении. Нашли дежурную, рассказали о своей ситуации. Та предложила связаться с проводником нашего вагона, чтобы снять с него наши вещи, но мы решили оставить их под присмотром Игоря Аркадьевича и Левы. Надо было только выяснить, на каком из поездов нашего направления есть места, заплатить некоторую сумму денег (к счастью, их мы из вагона захватили) на новый плацкарт и ждать. Ждать до четырех часов ночи – именно тогда ожидался состав, на котором мы могли бы уехать.
Потом нам позвонил проснувшийся математик. Разговор получился, естественно, неприятный – даже пересказывать его не хочу. Хотя Игорю Аркадьевичу, конечно, тоже не позавидуешь: проснуться и обнаружить, что дети, за которых ты отвечаешь, пропали!
– Достанется ему от наших родителей завтра утром, когда нас встречать придут, – виновато вздохнул Соболевский, закончив телефонный разговор. – И все из-за меня-обормота!