Только теперь Реммельгас заметил, что у конюха одна нога не сгибается в колене. Тем не менее приходилось спешить, чтобы поспеть за ним. Но что могли означать его слова? Уж не приступил ли Тамм самостоятельно к осушительным работам? От него можно ожидать всего, что идет на пользу колхозу.
— Раненько вы принялись за осушку…
— Какая там осушка? — пробормотал конюх, расстегивая серый шерстяной пиджак.
— А лопата на что?
— Лопата имеется… да и вода тоже, но только теперь нам не до осушки. Расхлебываем кашу, которую кулак заварил!
— Ах, вот оно что?
— Оно самое. Виктора Суурести, этого серого барона, этого ловкача, испокон веков знают в Туликсааре, но никогда еще не видели, чтоб он сеял рожь на полях у опушки. Совсем запустил землю за эти последние десять лет, только хвощ на ней выращивал да всякие сорняки. Уж даже и кусты у него поразрослись — ольха да береза. А прошлой осенью вспахал он, видим, эту землю и сладенько этак посмеивается, старая лиса: дескать, вступлю скоро в колхоз, так что стараюсь, мол, чтоб ему досталась от меня хорошая да ухоженная земля. Все так сделаем — тогда и колхоз, мол, будет у нас богатый. Вспахал он эту землю, проборонил разок и посеял рожь. Лучший сорт нарочно посеял у болота, дьявол этакий! Когда председатель колхоза пошел к нему и сказал, что, мол, это за шутки, он глаза вылупил: «Какие такие шутки? Я выполняю посевной план, который мне дали, целину вспахиваю». По всему было видать, что на награду и денежную премию рассчитывал…
— Ну и что же, дали ему премию? — спросил Реммельгас у замолкшего вдруг конюха.
— Премии ему не дали, но повозиться с ним пришлось порядочно. Все в колхоз рвался и не хотел отступиться — чуть ли не в драку лез. Прямо хоть от колхоза отказывайся, потому как и слепому было ясно, что с Виктором Суурести под одной крышей не уживешься. Изворачивался он так и этак, да только ничего у него не вышло: решили на собрании и близко не подпускать к нашему колхозу серого барона. Он-то уж и грозил, и шипел, и ругал, и проклинал, пока мы не приняли новое решение: пора с этими шутками покончить и выслать Виктора Суурести из волости. Сделали мы так — и сразу воздух стал чище.
Они дошли до ивовых и ольховых зарослей, которые тянулись от леса чуть ли не до самой дороги. Издали казалось, что тут кончаются поля колхоза «Будущее», но на самом деле их продолжение лишь было скрыто кустами. Некогда тут была канава, но она почти заросла и на ее берегах разрослась теперь молодая поросль. За канавой вновь тянулись поля, еще более отлогие, чем те, по которым они шли.