— А вы свое отправили?
Та мотнула головой. Высморкалась. Пожала плечами.
— Так дайте мне! Я оба снесу!
Она помедлила. Расстегнула сумку.
— Я мигом.
Шурка выхватил у нее из рук узенький продолговатый конверт. Заложил за пазуху.
— Не волнуйтесь. В самые руки!
Кепку снял.
— Подержите. Только осторожно.
Женщина в замешательстве прижала его кепку к животу.
— Если драка выйдет, — объяснил Шурка, снимая шарф.
Застегнулся на все пуговицы. Застегнул крючки на воротнике.
— Чтобы не оторвали.
Женщина кивнула. Длинным лицом с карими глазами она тоже напоминала усталую добрую лошадь. «Интересно, а лошади плачут?» — вдруг подумал Шурка. Он отогнал эту мысль. Весело засмеялся.
Как он мог бояться? Зачем было ото всех бегать? Ведь он ни в чем не виноват! Шурка расправил плечи. Женщина не сдержалась — тоже улыбнулась. И Шурка побежал к дому Ворона.
Небо совсем посветлело. Стало похожим на толстое мутное стекло.
Всё так же горели окна у Ворона, но свет их сделался бледным. Очередь, казалось, не двинулась с места.
Шурка рысцой побежал вдоль нее.
— Мама, — изредка подвывал он для виду, вертя головой. — Вы маму мою не видели?..
Хитрость удалась. Ему не отвечали, но и не останавливали.
Ближе к окошку очередь была такой плотной, что скорее напоминала толпу. Шурка прижал локти к туловищу, наклонился, сжался — и нырнул в самый лес ног. Кто-то охнул, кто-то взвизгнул, кто-то наступил ему на руку. Шурка на четвереньках извилисто продвигался вперед, бешено работая руками и ногами.
Вскрики и охи всякий раз оставались позади него, ругань запаздывала. Люди стояли так тесно, что не могли наклониться вниз и выловить нарушителя за шиворот.
Откуда-то дунуло теплым пыльным воздухом. Шурка увернулся от портфеля, чуть не ударившего его углом в висок. И уткнулся в новенькие хромовые сапоги. Все ботинки, туфли, галоши стояли носками к дому Ворона. А сапоги — в противоположную сторону. Они блестели.
Шурка хотел рвануть прочь. Не успел.
Его оторвало от земли. Подняло за шиворот.
Очередь ахнула. У окошка-ротика женщина так и замерла, согнувшись пополам.
— С ума сошел! Назад! Не то он рассердится — и захлопнет окно! — побежало по очереди.
Шуркины ноги почуяли асфальт. Ладонь выпустила его воротник, отряхнула Шурке колени и, распрямившись, взлетела к фуражке с голубым околышем.
— Вы потише. Ребенка чуть не задавили, — зычно сказал высокий симпатичный военный.
Люди отворачивались или смотрели вниз.
— Мальчик, ты чей? — военный посмотрел поверх Шурки в толпу. — Граждане, кто ребенка потерял? — глядел он поверх голов.
Шурка вытянулся, ноги в струнку, и тоже вскинул ладонь, отдавая честь по-военному.