Наступила пауза.
– Как воет ветер, – задумчиво проговорил Сэн. – И ночью он завывал, а еще стучал дождь. Вы, конечно, помните эти строки, уважаемый Сотоба:
Стон ветра в деревьях,
Стук дождя я слушал
Всю ночь напролет.
– Помню, – коротко ответил Сотоба.
Наступила пауза.
– Хорошо, что Йока ушла, – сказал Сотоба и, подняв глаза на Сэна, прибавил:
– Я принял окончательное решение.
Сэн вздрогнул, отвел взгляд и через несколько мгновений произнес упавшим голосом:
– Вы уверены, что это нужно сделать?
– Я не хочу, чтобы смерть взяла меня голыми руками, ослабшего и беспомощного, – жестко сказал Сотоба. – То что должно случиться – неизбежно, так пусть же я умру с мечом в руках, как в бою. Человек не может противиться смерти, но он может позвать ее. Она, всесильная и всемогущая, приходит к любому из нас, когда пожелает; она забирает у нас близких; она безучастна к нашим мольбам, – но она не может не подчиниться нам, когда мы зовем ее. Всемогущая смерть является на наш зов, как покорная рабыня, и выполняет отданный нами приказ. Я прикажу смерти явиться за мной, и она не посмеет ослушаться!
Наступила пауза. Затем Сэн вытер глаза и спросил:
– Когда вы это сделаете?
– Завтра, на рассвете Утро – лучшее время для того чтобы умереть. Утро – начало нового дня, а каждый день – это начало новой жизни. Утром дух силен, ибо связан с вечным началом Высшего Сущего. Утро – лучшее время для ухода в вечность, – отвечал Сотоба и в голосе его звучали торжественные ноты.
Наступила пауза.
– Что я должен буду сделать? – спросил Сэн с тяжелым вздохом.
– Если вас не затруднит моя просьба, уважаемый Сэн, то я хотел бы попросить о двух вещах: во-первых, мне было бы очень приятно провести с вами мои последние часы. Мы станем говорить о поэзии, о мудрости, о том, что мы видели на своем веку, и просто о всякой всячине… Во-вторых, я бы попросил вас позаботиться о моем погребении. Никакой роскоши, никаких излишеств, – пышная погребальная церемония подобна пению для глухого. Мы рождаемся на свет нагими; нас омывают, заворачивают в чистые одежды и кладут в колыбель. Так же должно совершаться и погребение – омыть, одеть в чистые одежды и положить тело в домовину: больше ничего не нужно. Младенцу нет дела до того, лежит ли он в колыбели из золота или в простой, деревянной. Тем более нет до этого дела усопшему; пышность лишь тешит тщеславие тех, кто провожает нас в последний путь, и является кощунством в столь великий момент… И не убивайтесь по мне чрезмерно; поплачьте, если вам от этого будет легче, но не предавайтесь глубокой скорби, не тревожьте мой дух. Я хочу покоя, я заслужил покой… Проследите за этим, мой друг, а еще утешьте, по возможности, Йоку и оградите маленького Такэно от тяжелых впечатлений. Такэно-старшему, когда он приедет, разъясните смысл моего поступка… Это всё, о чем я хотел вас просить. А теперь забудем о том, что случится завтра, и станем радоваться сегодняшнему дню! – Сотоба улыбнулся Сэну и позволил себе легонько коснуться его плеча.