тощего цыпленка.
Костик медленно приходил в себя. Повернулся и лег животом вниз. Положил голову на
руку, другой обхватил шею Плутона. Тихо завсхлипывал, сдерживая рыдания. Он понимал:
мужчина не должен плакать. Плутон водил серьезным глазом, враждебно косясь на Костика.
Всякие мысли приходили на ум, еще плохо выстраиваясь в его ошеломленном мозгу. Его
знобило… Неуемно дрожал подбородок. С лица постепенно сходила смертельная синева.
Рядом равномерно посапывал Плутон. У него на спине подсыхала шерсть. И глаз пса,
который смотрел на Костика, призакрывался от приходящей сладкой дремоты.
Костик думал, что не зря старался, и совсем не стыдно было ему потом перед Наташей за
то, что вел себя как девчонка и плакал. Ведь нога у Плутона срослась правильно – Костик
понимал, что в этом его заслуга.
Что-то незримо связывало его с Плутоном и крепко удерживало вместе. Казалось, связь эта
сильнее их самих. Разве мог Борька, если б только знал, объяснить все это словами? Ведь
нужно не только быть постарше, но самому оказаться в этой связи. Почувствовать ее силу. .
Возможно, Костику по-детски могло это и прийти в голову. Но теперь он только вспоминал, с
чего все началось…
Родился Плутон в другом доме. Его, щенка, принесли в галоше, в большой, устаревшей,
каких не встретишь сейчас на прилавках. И было ему недели три. Он едва помещался на
красной байке, неуклюже свесив широкие лапы с лакированных краев, когда Иван, брат
Марии, нес его переулком в дом сестры.
В последнюю минуту перед новосельем Плутон не хотел расставаться со своей лежанкой,
которой завладел вскоре после рождения, залез под кровать. Стал втискивать тупую морду
вглубь хозяйской обувки, оставляя снаружи упругую спину, и, брыкаясь, поочередно
выдергивал задние лапы из шершавой Ивановой ладони. Но Иван не церемонясь, все же
достал щенка, сгреб в охапку вместе с галошей, сказав угрюмо, чтоб «не скавчал». Он решил,
что теперь самый подходящий момент, чтобы будущий пес раз и навсегда узнал свою единую
и законную хозяйку.
Принес и поместил под кроватью, сказав Марии:
– Пусть думает, что снова оказался на том же месте, где был. Но Плутон, поскуливая,
недоверчиво понюхал крашеные доски чужой хаты и, растерянно покачиваясь на слабых
лапах, пошел разыскивать привычный запах и знакомую обстановку.
– О! – дурачась, сказал Иван, показывая на него кривым пальцем, – еще не пил, а уже
шатается!
Мария покачала головой и, улыбаясь, сказала ласково:
– Это он понял, что к чужим попал.
– Молодой он еще до понятий! – отрезал Иван.
Мария несогласно махнула на него рукой: