85
– Он все понимает, да только сказать не может.
– Да говорю я тебе, – возмутился Иван, – что с похмелья!
– Ладно, уж, – ответила Мария, с улыбкой следя за щенком, – не намекай. Я обещала –
сейчас организую. Ты чего будешь пить? Вино или водку? Огурцов нету, могу помидоров
дать.
– Давай водку. Потому как пью ее только в двух случаях – когда есть огурец, и когда его
нет, – сказал он.
И уже через несколько минут пропил щенка.
С тех пор, ничуть не обижаясь за предательство на Ивана, Плутон снискал уютный дом
доброй хозяйки Марии, где все свое детство провел, лежебочничая на теплой подстилке в
прихожей.
*
Они родились в один год. Костику семь и Плутону семь. У Плутона была обыкновенная
собачья жизнь. Потому что он был обычный рядовой пес, каких немало вокруг, и жизнь у него
была такая же, как и у многих дворовых собак – без претензий. Его древние предки оставили
ему в наследство, кроме хвоста, ушей и хитрой, по-собачьи смеющейся морды, еще и
память… Вообще, у собак хорошая память, ничуть не хуже, чем у человека. Просто у них
короче жизнь.
Память у Плутона была добрая. Он старался походить на степенного «образованного» пса,
уважал свою хозяйку Марию и любил детей. Нельзя сказать, чтобы он был начисто лишен
собачьего самолюбия и всем прощал или вовсе не замечал унижений. Нет, конечно! Но была в
его памяти и злость на одного человека – Старшину. То была злость против ненавистного
врага, пожелавшего однажды убить его, Плутона.
Собаки хорошо определяют характер человека, и Плутон избегал встреч со Старшиной.
Заметив издали, обходил стороной, вытянув по-волчьи шею, голову, почти касаясь мордой
земли, нес угрюмо и молчаливо.
Плутон не боялся своего врага. Он боялся затаившейся в самом себе силы зверя – всего,
что мог натворить, выпустив эту силу. Он знал, что все, – и дети, и Мария, и хозяева других
дворов – тоже ненавидели Старшину.
Перебирая пальцами слипшуюся шерсть на ноге у пса, Костик искал следы ранения.
«Заживет, как на собаке», – вспомнил он слова дяди Возы. «Но если бы не поставили шинку, –
подумал он, – неизвестно, как срослась бы кость»… Плутон, наверное, хромал бы. Все
называли бы его инвалидом. Не прыгал бы через барьер и не плавал бы так, как плавает
сейчас!
В глубине сада слышались голоса ребят, приближались их шаги – шелест трав и листьев…
Но Костик лежал и думал об играх наедине с Плутоном. Это были настоящие представления,
о которых никто не знал. И тут неожиданно почувствовал, каким интересным, обновленным
стал для него мир! Ему вспомнились все движения – его и Плутона – во время их
«спектаклей».