кроватями. Одной ногой под маминой, другой – под Наташиной. Его шея каким-то образом
влезла в дымоход печки, которой бабушка давно уже не пользовалась, а голове не хватило
места – она смешно разместилась на трубе и осталась торчать там, как скворечник,
возвышаясь над всеми соседскими крышами. Потом папе надоело жить в такой тесноте, он
стал ворочаться и по частям выходить из дому. Последняя, наверное, покинула дом –
скатилась с крыши – голова, когда услышала бабушкины нехорошие слова. А может быть,
еще и не скатилась. И если это так, то очень печально: сам папа без головы где-то ходит
теперь беспризорный, а его мама, бабушка Нелли, будет потом говорить, что он потерял
голову окончательно.
Наташа понимала, что все придуманное смешно, но смеяться почему-то не хотелось.
Когда Наташа спрыгнула со ступенек крыльца, она поняла, что опоздала. Борька, не
дождавшись ее, уходил к озеру вглубь сада. Наташа побрела вслед. Пройдя несколько шагов,
она обернулась… На трубе дома была не папина голова, а сидела черная ворона, повернув в
сторону клюв и хитро, одним глазом следила за Наташей. «Наверное, он уехал к бабушке
Нелле», – решила Наташа, и если это было так, то оставалось только спросить у самой себя,
где же он теперь будет жить? Неужели теперь совсем чужая девочка назовет его своим папой?
Ведь недаром еще утром мама сказала ей, чтобы она не расстраивалась – они найдут себе
другого папу, еще лучше. Наташа подумала, что это будет совсем чужой дядька. Она
представила его очень чужим и даже страшным, и, забыв, что впереди идет Борька, тихо
всхлипнула, закрыв ладонями лицо. Борька остановился, сказал угрюмо «чего ты?». Наташа
его не услышала. И про себя сказала маме, что ей не нужен другой, ей нужен только ее папа.
– Ты чего? – снова повторил Борька.
Внизу заблестела вода. Солнце поднялось и пекло макушку. Такое же яркое, но не очень
знойное, было оно на море, в Гурзуфе, когда в прошлом году они отдыхали втроем. Папка там
казался странным. Он почти не обращал внимания на Наташу. Верней, мама не давала ему
проходу. То бросалась в набегающие волны, в самую середину прозрачной водяной стены,
топила его там где-то далеко в глубине, и Наташа боялась, как бы и на самом деле он не
40
захлебнулся. То вдруг сама падала со скалы в море, и тогда всякие игры и купания с Наташей
прекращались. Он немедленно должен был спасать эту хитрую мамку. Брал Наташу в охапку,
она вырывалась с плачем, не желая выходить из воды, ставил на мокрые камушки, абсолютно
голую, и дрожащую, а сам бежал вдоль берега к скале. Потом они возвращались, обнявшись,