Борька сказал, «хочу», и они приблизились к берегу. Но вчерашней рыбы не оказалось.
Одиноко и лениво плескалась лодка на слабой волне. Обычная, настоящая, старая лодка. На
дне ее поблескивал тонкий зеленоватый слой воды.
Наташа разочарованно молчала. Ее сандалии погрузились в ил. Борька стоял рядом, сопел,
и, наверное, старался представить себе огромную рыбу, которую видела Наташа. Он ей верил.
41
Она вынула из кармана кусок хлеба с маслом и бросила в воду. Кусок хлюпнул, в сторону
пошли круги, увеличиваясь и растаивая в блестках волн. И когда круги исчезли совсем,
плавающий хлеб вдруг задергался мелкой дрожью и стал поворачиваться на одном месте.
Борька взволнованно зашептал:
– Рыба!.. И, правда, рыба! – и с уважением посмотрел на Наташу. Тогда он украдкой извлек
из кармана несколько ягод малины и бросил. Ягоды булькнули в воду на дно.
– Раки поедят, – небрежно махнул рукой Борька и неожиданно добавил, – ты чего все
время ревешь?
– Меня папа бросил.
– Я знаю. Надо было не отпускать.
– А я, Боречка, и не отпускала. Все время дежурила возле него здесь на бревне. А потом
заснула. И не могла проснуться, когда он уходил.
– Нет, ты просто… слабо… вольная. Понятно?
– Почему?
– Потому, что все время плачешь. Я бы на твоем месте с ним ушел. Бросил бы этих баб. От
них все равно никакого толку!
Наташа сидела на бревне и слушала Борьку. А он ей читал нотации. Как настоящий
мужчина. Но что бы Боря ни говорил, все равно ничего уже не вернешь.
– Слышь, ты! Тебя зовут, – толкнул ее Борька.
Со стороны дома доносился мамин голос. Звали обедать. Она нехотя поднялась и побрела
по тропинке к дому. Борька молча смотрел ей в спину. Потом крикнул:
– Наташа, кто обидит, скажешь мне – убью! Слышишь?
Она кивнула. Ей показалось, что уходит надолго, может – навсегда. А Борька останется
стоять здесь, возле берега, и будет все время ее ждать в любую погоду, даже в дождь, и даже
ночью, чтобы защитить ее.
– Где ты была? – мама говорила слабым тихим голосом. – Садись, ешь. И чтобы все поела
– первое и второе.
Наташе есть не хотелось – ни первого, ни второго.
– Почему молчишь? И помой руки.
Мама стала красивой. В новом платье она выглядела девочкой. Казалось, она собиралась
куда-то уйти. Но так с нею уже было…
Однажды папа долго не приходил, она не находила себе места, ждала его, но он так и не
появился ни на второй, ни на третий день. Бабушка сердилась, говорила, что мама нарядилась
словно «в театр». И что нужна она папе, как телеге пятое колесо. Но наступал день, он
открывал дверь и тихо, чтобы никто не слышал, снимал обувь. А Наташа, услышав его шаги,