спотыкающуюся, вел во двор.
Глава 20
Борька
Непослушными пальцами он наталкивал в патрон порцию заряда. Тетка Мария, да и
многие соседи по улице называли его Старшиной. Когда приходилось о нем говорить, ни
фамилии, ни имени его не произносили. Время выветрило из людской памяти его настоящее
имя.
Его дом в два этажа, окруженный деревьями огромного сада, стоял так, что с улицы не был
виден. Неизвестно, когда он появился, и в последние годы время от времени вызывал
удивление у соседей: когда же Старшина все успел завезти – и кирпичи и доски, – не
нашуметь ударами топора и визгом пилы? Прямо – чудо. Да и сам он появлялся на улице
незаметно. Стоял возле своего двора неподвижно, с красным мясистым лицом тучного
мужчины, и смотрел на все тяжело и спокойно. «Прогуливался» он в основном утром, молча
провожая взглядом свою старуху-мать на базар.
В одно такое утро жалобный собачий визг нарушил спокойствие Старшины. Наряженный в
лохмотья своей хозяйки, выброшенные на улицу, с панамкой на голове, соседский пес Плутон
перепрыгнул через забор на улицу как раз в тот момент, когда бабка возвращалась с базара.
Пес ошалело несся ей навстречу, пытаясь сбросить панамку, и Старшина видел, как старуха
выронила корзинку с клубникой и повернула в обратную сторону. Он понял, чья это была
работа, когда со двора Марии выбежал Борька и принялся собирать клубнику. Это он в
последнее время повадился в сад со стороны реки, где забор был слаб, а местами прохудился
совсем…
Старшина молча сжал челюсти и зашел к себе во двор. Он не мог простить Борьке издевки
над матерью. А еще больше – хозяйке дома – Марии, у которой жил мальчишка с родителями,
– за то, что взяла и держит теперь неспокойных квартирантов.
Нервничая, непослушными слегка подрагивающими пальцами, он набивал патрон
шестнадцатого калибра порцией заряда.
«Как в охотничий сезон, да не та лихорадка», – злясь на себя, думал Старшина.
Шаркая тапочками, к нему приблизилась старуха. Она пошамкала беззубым ртом, сомкнув
плотно губы. Пристально посмотрела на руки сына, стараясь понять, зачем это он
потемневшее от времени свое охотничье ружье стал чистить.
70
Старшина промолчал, прикинувшись очень занятым, но старуха стояла и ждала ответа, в
ее позе ощущалась непреклонность. Старшине мешали и ее зоркий взгляд, и ее привычка
стоять над душой.
Наконец, старуха издала звук, выражавший недовольство, похожий на шипение:
– Чего надумал?! – проговорила она, и в скрипучем голосе матери Старшине послышались
некогда властные нотки. – Никак взбесилси!
Он не ответил, снова занялся своим делом, отмеряя порцию заряда и засыпая ее в гильзу.