Он начал гладить ее, тонкий поясок сорочки легко распустился под его пальцами.
- Когда я кончу, - нежно прошептал он, - не останется ничего, что я в тебе не узнаю.
Анжелика не могла больше сдерживаться. Она чувствовала, что ее дыхание учащается, а кожа горит везде, где он дотрагивался до нее этими сводящими с ума медленными поглаживаниями.
- Знаешь как?
Он повернул ее так, что теперь она лежала у него на коленях, но он был еще очень осторожным, пробегая рукой вниз по ее телу.
- Моими руками, - сказал он, - моим ртом, моими глазами и моим телом.
Он начал целовать ее губы короткими мягкими поцелуями, едва касаясь ее губами, и вдруг положил руку ей на живот и начал гладить и ласкать его. Она почувствовала, как напряглись ее груди до боли в сосках, жаждая его прикосновений, но она заставила себя быть спокойной и податливой. Он не понес ее в другую комнату, а взял за руку и повел к кровати. Она стояла неподвижно, когда он нагнулся и поднял за края ее ночную сорочку, тогда она подняла руки и позволила снять ее через голову.
- Ложись, - сказал он, и когда она сделала, как он просил, он замер, глядя на нее.
Она как статуя, подумал он. Ни одной неверной линии, ни одного неверного изгиба.
Когда он уронил пижаму на пол и она увидела его обнаженным, стоящим над ней, она отвернулась и закрыла рот тыльной стороной руки.
- Не делай так, - резко сказал он и стал на колени около нее. Он повернул к себе ее голову, взял ее руку и положил на себя. Ее рука сжалась и она застонала.
- Ты боишься? - спросил он.
- Да.
Он опустился и лег рядом с ней.
- Хорошо, - сказал он. - Это хорошо, если женщина немного боится своего мужа.
И тут началось. Вся его нежность куда-то улетучилась. Он обнимал ее требовательно, неистово, как будто она уже не принадлежала себе, а служила предметом его удовольствий.
Наконец он положил подушку под ее бедра и взяв сильными руками за колени, раздвинул ее ноги и лег между ними.
- Открой глаза, - сказал он. - Быстро, сейчас же. Открой глаза.
Она увидела, что он улыбается и что он вспотел.
- Не закрывай, - сказал он. - Я хочу видеть, как ты будешь превращаться из ребенка в женщину.
Она почти сразу почувствовала боль.
- Нет! - закричала она. - Нет! Ты мне делаешь больно.
- Надеюсь, что так, - сказал он, и боль росла и росла. - Надеюсь, что так. Я хочу, чтобы ты запомнила, что с этой минуты ты принадлежишь мне.
Она почувствовала, что ее разрывают надвое, а он все равно не останавливался. Его лицо становилось все больше и больше и, казалось, что стены комнаты падают, раздавливая ее.