- Это никуда не годится, Этьен. Оставлять надолго двух маленьких девочек с сумасшедшей женщиной.
- Врач говорит, что она не сумасшедшая. - Он говорит, что это менопауза.
- Послушай, - сказала Симона. - Это просто другое название климакса. Я знаю многих женщин, которые прошли через это. Но ни одна из них не вела себя так, как Моника.
Когда Этьен сообщил это жене, Анжелика бросилась на него точно дикая кошка.
- Она не сумасшедшая, - кричала Анжелика. - У нее так проходит менопауза. Это пройдет. Она не более сумасшедшая, чем ты или я. И, кстати, не более сумасшедшая, чем твоя мать. Пусть Симона занимается своими делами. Она что, воображает себя врачом?
Однажды Этьен, вернувшись с работы домой, услышал, как Моника разговаривает с Аланой и Лесли.
- Вы должны понять, - говорила Моника, - что на самом деле я его не убивала. Я только давала ему немного выпить, чтобы снять боль, но это не значит убить кого-то.
- О чем, черт побери, вы тут говорите? - заорал Этьен.
- Бабушка рассказывает нам историю, - сказала Алана.
Но Лесли не сказала ничего. Ее маленькое личико было бледным, нижняя губка дрожала.
Этьен был взбешен.
- Что за чертовы истории вы им теперь рассказываете - воскликнул он. - Кого это вы не убивали?
- Дедушку, - спокойно ответила Алана. - Маминого папу. Его звали Арман.
Этьен отвел дочерей в комнату. Алана стояла рядом с его стулом, но он посадил на колени Лесли. Ребенок весь дрожал.
- Теперь послушайте меня обе, - сказал он. - Ваш дедушка был очень больным человеком. Он болел долго-долго, а затем пришел Бог и взял его на Небеса. Вот что произошло. Никто не убивал и не пытался убить его. Понятно?
- Но бабушка говорила... - начала Лесли.
- Никогда не обращай внимания на то, что говорит бабушка, - сказал Этьен. - Бабушка... - он почти сказал, что бабушка сумасшедшая, но вовремя удержался, - бабушка только сочиняет истории.
Когда Анжелика вернулась, он был еще в бешенстве.
- Ты бы лучше сделала что-нибудь со своей матерью, - сказал он жене. - Ты знаешь, какую историю она рассказывала сегодня детям?
Анжелика внимательно выслушала Этьена, а когда он кончил, отвернулась от него.
- Я поговорю с ней, - сказала она, наконец. - Нельзя допустить, чтобы она такое говорила при девочках.
- Она сумасшедшая, - повторил Этьен. - Говорю тебе, Анжелика, она совсем сумасшедшая.
- Нет, Этьен. Мама - она как я. У нее слишком много воображения и иногда оно выплескивается наружу. Вот и все. Я поговорю с ней об этом.
Этьен де Монтиньи от природы не имел привычки подслушивать, но в эту ночь он заставил себя стоять у двери спальни Моники, где проходило объяснение между дочерью и матерью.