Он подхватил ее на руки.
- Я умираю, папочка, - пролепетала сквозь слезы Анжелика.
- Дьявольщина! - прохрипел доктор Саутуорт.
Но Анжелика его не слышала. Она обхватила ручонками папину шею и прижалась к его теплой щеке. Раз ей суждено умереть, она умрет в отцовских объятиях.
- Не бойся, малышка, ты не умираешь, - сказал доктор Саутуорт.
Мужчины обмыли девочку, а потом доктор Саутуорт сходил и принес ей одну из собственных ночных рубашек.
- Вот, одень это, Анжелика, - ласково произнес он. - А твою грязную старую рубашку мы просто выбросим.
- Нет, - возразил Арман. - Она вовсе не грязная. Ничего необычного не случилось.
Вот как Анжелика Бержерон узнала про менструальный цикл. Она сидела на коленях у отца и слушала во все уши. Две таблетки аспирина уняли ее дрожь, а несколько капель бренди в стакане с теплым молоком, который заботливо подставил ей отец, погрузили Анжелику в дремоту. Она уже почти спала, когда в комнату вошла Моника.
Она подняла с пола окровавленную ночную рубашку дочери и накинулась на мужа.
- Что вы с ней сделали?
Анжелика не открывала глаз, но от нее не ускользнул холод в голосе отца.
- Мы рассказали ей о том, что должны были давным-давно объяснить.
Моника взяла стакан с остатками молока и принюхалась.
- Так я и думала, - сказала она. - Вы со своим пьяницей-дружком решили споить мою дочь. Анжелика! Просыпайся.
- Моника. - Арман даже не повысил голос, но Анжелике показалось, что он кричит. - Замолчи!
Анжелика услышала, как мать охнула.
- Если у тебя самой какие-то идиотские представления о том, какой должна быть женщина, это не значит, что тебе дозволено портить ребенка. Я этого не потерплю. Уж можешь мне поверить.
- Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном? - взвилась Моника. - Ты не у себя в пекарне!
- Я обращаюсь к тебе, Моника, - продолжал Арман все тем же ровным голосом. - Я не позволю тебе испортить жизнь моему ребенку.
- Твоему ребенку! - вскричала Моника. - А я, по-твоему, уже и не мать?
- Мать, конечно, - кивнул Арман. - Хотя и против собственной воли.
Он закутал прикидывавшуюся спящей Анжелику в свое пальто и на руках отнес ее домой и уложил в постель.
- Можешь открыть глаза, малышка, - сказал он, склонившись над дочкой. - Она внизу.
Анжелика улыбнулась, а Арман погладил ее по волосам и поцеловал.
- Спи, моя милая, - сказал он. - Завтра поговорим.
Вскоре Арман рассказал дочери о том, чем различаются мужчины и женщины, и как появляются на свет дети. Он не скрывал от Анжелики ничего, но говорил так бережно и доверительно, что девочка прониклась к нему всей душой. Когда они беседовали, Арман разговаривал с ней, а не просто говорил или обращался к ней, он умел слушать дочку так, словно ему и впрямь важно было узнать ее мнение, посоветоваться с ней. Иногда затевали беседы на серьезные темы, но чаще придумывали веселые забавы, которые тщательно скрывали от матери.