- Да, маман.
- Ты не успеешь, - сказала Моника, глядя, как Арман направился в столовую к шкафчику, в котором стояла бутылка виски. - Мы уже садимся ужинать. Умывайся быстрее.
- Успею, - ответил Арман. - На это много вермени не требуется.
- Разумеется, - бросила Моника.
После слов Моники резиновая нить снова натянулась. Анжелика испугалась - а что будет, если резинка не выдержит и лопнет? Ей стало так страшно, что она повернулась и со всех ног бросилась в ванную.
Вряд ли это получилось у нее осознанно, но с той поры Анжелика ни разу не говорила матери, что чувствует папин запах. Более того, она стала вообще редко разговаривать с матерью. Жизнь с матерью сводилась к чистой одежде, убранным комнатам и достаточно обильной, хотя и довольно однообразной еде - причем сама Анжелика ни в чем этом матери не помогала.
Моника без конца твердила:
- Ты не должна портить руки. Настоящую леди можно сразу узнать по рукам. Не хочу, чтобы кто-нибудь упрекнул меня в том, что я вырастила не настоящую леди.
Или:
- Жить в грязи грешно. Наш Создатель сотворил тело как храм для души. А можешь ты вообразить себе грязную церковь? Нет. То же самое и с людьми. Грязнуля живет во грехе и противится воле Господней.
Бесед у матери с дочерью не получалось. Когда Моника говорила, Анжелика слушала ее вполуха. Стоило ли слушать, если мать все равно никогда не говорила ничего путного. Все разговоры сводились к их дому или бабушке Генриетте, или к новым платьям, которые Моника собиралась сшить Анжелике все это казалось девочке ненужным и скучным.
Незадолго до своего дня рождения - ей должно было исполниться двенадцать - Анжелика проснулась ночью от боли и ощущения, будто она погружена во что-то липкое. Девочка зажгла свет, откинула одеяло и с ужасом увидела, что ночная рубашка и простыни мокрые от крови. Анжелика бросилась вниз, оглашая дом криками, а мать, только взглянула на нее, отвернулась с гримасой отвращения.
- Пришло, - вздохнула Моника.
- Что со мной случилось? - давясь от слез, выкрикнула девочка, но мать даже не повернулась.
- Иди и вымойся, как следует, - брезгливо процедила она.
- Но я умираю! - крикнула Анжелика.
Охваченная ужасом, она не помня себя бросилась вон из дома и помчалась, не чуя под собой ног к дому доктора Бенджамина Саутуорта, где, как она знала, был Арман. Взбежав на крыльцо, она забарабанила кулачками по двери:
- Папа! Папа!
Арман открыл дверь сам, из-за его спины выглядывал доктор.
- Что за чертовщина! - невольно вырвалось у Армана. Не веря своим глазам он уставился на распростертую на крыльце дочь. - Что случилось?