– Почему вы так поступаете? Теперь все будут говорить об этом.
– Сегодня вечером они уже говорят о вас.
– Но не о нас.
– Значит, все-таки есть «мы»?
– Только не для меня. Вы живете с мадемуазель Оливье, и теперь я всегда буду помнить об этом.
– Жаль, что она об этом не знает.
– У нас с ней вообще мало общего.
– Это одна из многих причин, по которым меня так влечет к вам. Кстати, мне нравится ваша новая стрижка. Она вам очень идет… Как поживает ваша мать? – продолжал он, стараясь смягчить напряженную атмосферу.
– Все изменилось. Я не собираюсь обсуждать с вами свою личную жизнь. Теперь я вместе с Луи.
– С Маркуссисом? – Пикассо с трудом скрыл свое удивление.
– Так назвала его ваша любовница.
– Я помню. Вообще-то, я помню обо всем, что касается вас. Вы собираетесь пожениться? – ровным тоном поинтересовался он.
Даже если она ответит утвердительно, он поймет, что это ложь. Такая женщина, как Ева, никогда не выйдет замуж за подобного мужчину, лишенного огня и таланта.
– Это в самом деле вас не касается.
– Послушайте, я понимаю, почему вы сердитесь на меня, и готов признать, что моя жизнь сильно осложнилась. Но хотя бы пообедайте со мной. Я знаю тихое маленькое бистро недалеко отсюда, где подают лучшие каталонские блюда в Париже. Там мы сможем поговорить свободно.
– Разговор с вами – это последнее, в чем я нуждаюсь. Мы оба прекрасно знаем, к чему это может привести.
Пикассо приблизился к ней ближе, чтобы только она могла слышать его слова. Он уловил слабый розовый аромат, смешанный с запахом сладкого вина в ее дыхании.
– Мы лишь отпразднуем ваш чудесный дебют на сцене. Вы действительно выглядели потрясающе.
Он не должен умолять: это будет выглядеть совершенно не по-мужски. Но он точно знал, что не может расстаться с ней. Его глаза сузились, когда он почувствовал ее неуверенность. Пикассо затаил дыхание.
Ева хмуро взглянула на художника.
– Только обед, – предостерегающим тоном заявила она. – И лишь потому, что мы больше не можем стоять здесь, на самом виду.
Пикассо не хотел, чтобы она ощутила его внутреннее ликование. Он боялся женщин, обладавших слишком большой властью над ним. По крайней мере, сейчас. На самом деле, он был готов совершить что угодно, чтобы вернуть ее в свою жизнь. Она будет его музой, его Мадонной, его единственной любовницей.
И он искренне хотел, чтобы она стала его женой.
Фернанда и Маркуссис сидели за второй бутылкой коньяка в баре «Эрмитаж», где было уже полно народу. Интересно, кто оплатит счет? Фернанда удобно устроилась на стуле, распустив по плечам темно-рыжие волосы под стильной шляпкой. Сегодня на ней было зеленое атласное платье, соблазнительно обтягивающее ее формы. Она прекрасно понимала, какое впечатление это производит на Маркуссиса, чьи пальцы как бы невзначай сместились на тыльную сторону ее руки, в которой она держала бокал. Миндалевидные глаза Фернанды встретились с его взглядом, и он замер.