– Обожаю силу художественных приемов. С их помощью я могу разобрать все, что угодно, на простейшие элементы и формы.
– Что угодно или кого угодно.
– Si, es verdad[40].
– Как ты выбираешь сюжеты?
– Я рисую все, что просит изобразить моя душа и к чему тянутся руки. Правда, я не могу объяснить лучше. То, что я пишу или рисую, должно говорить само за себя.
Ева отпила глоток вина и задумалась, глядя на мигающие огоньки свечей.
Неторопливый ужин, когда их руки иногда соприкасались над столом, а разговор касался множества разных тем, в конце концов успокоил их обоих. Ева не имела представления, сколько прошло времени, когда поняла, что они с Пикассо остались последними посетителями в маленьком ресторане. Музыкант убрал скрипку в футляр, а хозяин с женой сидели за столиком в углу и тихо беседовали, явно ожидая закрытия.
– Пойдем ко мне, – тихо предложил Пикассо, чтобы только она могла его слышать.
– Вы ведете себя очень смело, мсье, – поддразнила Ева.
– Мадемуазель, это вы удивительно храбры. Я удивляюсь тому, что вы совершили сегодня вечером в «Мулен Руж». Для этого нужна огромная смелость.
– Не только. Дело в том, что кимоно принадлежало моей матери, и я чувствовала ответственность за него. Я сама предложила Мистангет идею о номере гейши.
– Храбрая и изобретательная, – огоньки свечей снова отразились в его темных глазах. – Когда-нибудь ты наденешь это кимоно для меня.
– Очень откровенно с твоей стороны.
– Ты не можешь отрицать то, что происходит между нами.
– Нет, но постараюсь как можно дольше избегать этого.
– Уверяю тебя, это тщетно.
– Я не хочу, чтобы меня обидели, Пабло, и не хочу обидеть никого другого.
Ева впервые назвала его по имени, и это как будто разрушило скрытую преграду между ними. Она посмотрела на их руки, переплетенные на столе, и ощутила, как ее щеки снова запылали от смущения, смешанного с желанием.
– Мне нравится, как ты это произносишь. Я уже очень долго не слышал, как звучит мое имя в устах другого человека.
– Пабло – красивое имя.
– Оно слишком прочно связано с моим прошлым, – он допил вино одним глотком. – Моя младшая сестра часто обращалась ко мне «Пабло» таким же певучим голосом, как у тебя. Она давно умерла, но я часто вспоминаю о ней. Кончита была самым чистым и прекрасным существом на свете, и мне выпало счастье жить рядом с ней.
– Конечно же, она знала, как ты любишь ее.
– Но она так и не узнала, что я нарушил свое обещание перед Богом. И что она умерла из-за меня. Это главное до сих пор мучает меня.
Ева слышала боль, звучавшую в его голосе. Она пыталась найти слова, которые хоть как-то могли утешить художника.