После ланча женщины вышли на бульвар и стали дожидаться экипажа. Теперь Ева обратила внимание на узкую юбку Фернанды с перехватом ниже колена. Она видела рекламные объявления с такими юбками от модного дома Пуаре. Это был самый современный фасон.
– Вам правда не нужно платить за нас, – сказала Ева, когда мимо проехала угольная повозка, за которой выстроились в ряд несколько блестящих черных автомобилей.
– Я так хочу, – ответила Фернанда. – Любой, кто рискует своей работой ради того, чтобы помочь моей подруге, заслуживает моего доброго отношения.
– Мы с Сильветтой отправляемся в театр на репетицию, – сказала Мистангет. – А вы куда?
– Я в проезд Данциг, – ответила Ева, не хотевшая, чтобы Фернанда узнала о скромной колонии художников и натурщиц в доме Ларуш, где они делили комнату с Сильветтой.
– Мне в ту же сторону, – сказала Фернанда. – прошу в мой экипаж.
У Евы не было удобного предлога отклонить предложение, да ей и не хотелось этого делать. Интерес к молодой женщине, так отличавшейся от нее, но владевшей чувствами мужчины, с которым она недавно провела ночь, стал почти непреодолимым.
Еве впервые предстояла поездка в автомобиле, поэтому она осторожно ступила на подножку, опасаясь, что машина внезапно тронется с места и увезет ее. Автомобили казались очень шумными и немного пугающими, когда они оживленно сновали взад-вперед по оживленным французским бульварам. Но они олицетворяли будущее, и она желала разделить ощущение, уже испытанное многими горожанами. Ева, когда устроилась внутри, подумала, что автомобиль – самое роскошное транспортное средство в мире.
– Когда вы видите меня сейчас, во всей этой красоте, то не догадываетесь, что я тоже выросла в banlieue[14], – внезапно призналась Фернанда, когда автомобиль тронулся с места. – Когда Пабло нашел меня, я позировала за два франка по восемь часов в день, а он был голодным художником и едва говорил по-французски. А когда он пытался что-то сказать, то это выглядело комично. Мне он казался кем-то вроде пещерного человека.
Ева молча смотрела на Фернанду, пока та говорила. Она все равно не знала, что сказать. Никогда раньше она не пребывала в таком смятении от всего, что творилось вокруг.
– Не знаю, почему я рассказываю об этом, – продолжала Фернанда, заполнив неловкую паузу.
– Я тоже могу кое в чем признаться, – сказала Ева, удивляясь себе. – Я сбежала из дома.
– И я тоже.
– На самом деле, Марсель – даже не мое настоящее имя, – продолжала Ева, как будто ей была необходима эта откровенность после признаний Фернанды. Она надеялась, что Фернанда расскажет ей что-то еще о себе и Пикассо.