— Я безумец, увы! Мне хочется невозможного! Спасибо за то, что приняли мое предложение, Клэр.
Когда они возвращались по тропинке домой, Клэр, поколебавшись, решилась:
— Не знаю, когда вы планируете свадьбу, но мне пока не хотелось бы назначать определенный день.
— Вот как? — Он посмотрел на нее и нахмурился. — Почему же?
— Мы так мало знаем друг друга, и… и вдруг вы потом передумаете.
— Я передумаю или вы?
— Все так неожиданно. Надо все хорошенько обдумать.
— Не знаю. Я, например, все уже обдумал. Я никогда не поступаю опрометчиво, Клэр. Помолвка почти такое же серьезное дело, как женитьба. Это своего рода договор, который заключается не для того, чтобы его расторгнуть. Я хочу, чтобы вы серьезно отнеслись к моим словам.
Ей почудилась в его словах чуть ли не угроза — по крайней мере, суровое предостережение. Клэр согласилась, что теперь пути для отступления у нее нет — Саймон недвусмысленно дал это понять.
— Понятно. Но прошу вас, дайте мне время получше узнать вас, — взмолилась девушка.
— Хорошо. Так когда же, Клэр? — спросил он уже ласково.
Будь это обычная помолвка… если бы он сейчас, здесь, при лунном свете, признался в любви, Клэр просто обняла бы его и сказала: «На следующей неделе — как только все будет готово». Но вслух она произнесла другое:
— Может быть, весной?
— Вы считаете, вам так много времени понадобится, чтобы узнать меня?
— Нет, но… — На минуту ей показалось, что он откажет, отбросит ее аргументы, как бывало, высокомерно и презрительно. Но Саймон будто понял ее сомнения и тихо произнес:
— Что ж, прекрасно, Клэр. Подождем до весны.
Ближайшие недели оказались для Клэр суматошными. Порой их близость с Саймоном была настолько полной, что будущее не предвещало угроз. Но часто его вспыльчивый нрав — и, кстати, сказать, дружба с Урсулой — стоили девушке немало тайных слез. Она часто думала, что в откровениях Урсулы, должно быть, много правды. Возможно, Саймон уже сожалел о своем поспешном предложении, поскольку его отношение к Урсуле сделалось каким-то грустным, нежным и виноватым.
— Даже не представляешь, какая ты дурочка, — часто повторяла ей Урсула. — Я предупреждала, что мы с Саймоном любим друг друга так сильно, что никакая ссора — даже эта ваша нелепая помолвка — не могут нас разлучить. По тому, как он ко мне относится, ты сама давно должна была понять — твоя карта бита. Будь у тебя хоть крупица гордости, ты сама бы его оставила.
— Нет, пусть теперь сам попросит освободить его, — упрямо отвечала Клэр. — Если он не расторгнет помолвку, я от него ни за что не откажусь.