– Ну что ж, бывает… – пожал плечами Сергей. – Прорвало…
– Бывает?! – У Руденко снова загорелись глаза, несмотря на усталость от ночных бдений. – Вот теперь смотри! – Он поднес к Сергею два листочка. – Смотри! На этом листочке изображена древняя рамка, то бишь скуфеть, одна из тех, которые ты откопировал, а на этом – чертеж обычного телевизионного монитора. Ничего не замечаешь?
– Пока ничего… разве что у скуфети есть орнамент по периметру, а у телевичка – нет.
– Это да. Но соотношения! Смотри! Соотношения длины и ширины совпадают!
– Да, действительно совпадают…
– Случайность? – Роман взял из пачки с ксерокопиями еще один листок. – Вот, полюбуйся, совсем другая скуфеть, совсем другой орнамент, но соотношение точно такое же, как у телевизионного монитора!
У Сергея застучало в висках. Желание насмехаться пропало уже давно, но появилось желание справиться с бурей догадок и версий, которые вдруг разом пронеслись в заболевшей голове. Он молча отыскал среди вороха откопированных листков изображение еще одной скуфети… Жестом попросил у Романа линейку… Приложил линейку к прямоугольным изображениям… Опять то же самое соотношение…
– Ты хочешь сказать…
– Да. Именно это я хочу сказать.
Руденко победоносно скрестил руки на груди, выпрямился и гордо выставил вперед ногу, как это сделал бы ученый, только что совершивший великое открытие, или полководец, принявший ключи от города. Потом захохотал полным злодейства хохотом Мефистофеля. А когда перестал смеяться, наклонив голову, тихо спросил:
– Давай колись, дружок, что тебе еще рассказывал профессор Полянский?
– Марк Соломонович говорил, – спешно и с волнением в голосе отвечал Сергей, – что через такие рамки передавалось «верное слово». Не верить было нельзя… Ослушаться нельзя… Князь или воевода подносили рамку к лицу и произносили…
– Тут об этом написано. Что еще?
– У каждого князя была своя рамка со специфическим орнаментом… Орнаменты не повторялись…
– И это я понял из ксеры. – Находясь в состоянии победного возбуждения, Роман вновь стал перебирать листочки с изображениями скуфетей. – Тут написано… Вот эта рамочка галицкого князя Болеслава, вот эта из Новгорода, а вот эта принадлежала какому-то Торопу… Кто такой Тороп? Полянский ничего тебе не говорил про Торопа?
– Нет… еще говорил, что князь Владимир в период Крещения такие рамочки изымал, уничтожал, оставил только одну свою. И уже через нее убеждал всех подданных принять новую веру…
– Хм… Убеждал… Приказывал!
– Что-то еще… а, ну да, кажется, орнамент покрывали особой флуоресцирующей краской… Роман, как ты думаешь, вот это сочетание сторон прямоугольника, оно что, магическое?