– Э! Э! – спохватился Ашот. – Лабиринт Ночи там! – Он указал на северо-запад. – А ты куда намылился?
– Чучело! Ты ничего не замечаешь? Буря идет! Не поспеем мы к новой базе, пропадем по дороге. Окочуримся.
– Да не там они, а в этом… Нижнем руднике, что ли. Ну, где дейтерий добывают.
– А где этот «что ли рудник», ты знаешь?
– По дороге где-то…
– Не тупи…
А ветер все усиливался и усиливался.
Земляне, узнавая, что атмосфера на Марсе в полтораста раз разреженней той, в которой они живут, насмешливо относятся к выражению «марсианская пылевая буря».
Какой тут, дескать, ветер, коли разница между атмосферой и вакуумом минимальна? Да его и не ощутишь!
Эти умники не учитывают два фактора. Во-первых, это чудовищные перепады температур, когда днем жарко – плюс тридцать, как в Африке, а на рассвете чуть ли не антарктические минус восемьдесят.
А во-вторых, сила тяжести на Марсе не дотягивает и до сорока процентов от земной гравитации.
Здесь и пыль, и песок очень легкие, а в неплотной атмосфере могут дуть ветра покрепче земных ураганов.
Низкое давление? Да!
Но ветер, бушующий со скоростью 100–150 метров в секунду – это сила, и весьма ощутимая.
На Земле ветрутан в 30 метров в секунду – это страшный тайфун, рушащий дома, а если на Марсе задует порывами «под сотенку», тоже мало не покажется.
Жилье на Марсе потому и делают в форме куполов, чтобы их непросто было унести ветром, да еще и анкеры в грунт вбивают, и тросиками тот гермокупол крепят, от греха подальше.
Глобальные пылевые бури случаются нечасто, но и локальные, что выдыхаются за пару-другую дней, тоже не подарок.
Воронин посмотрел на небо.
Оранжевые, серые и бурые облака пыли заволакивали тусклую розоватость, и восход солнца не принес большого облегчения.
Стало светлее, но солнечное тепло не пробивалось сквозь пылевую завесу – термометр показывал минус сорок.
А ледяное дыхание пока лишь грозило беглецам – на севере, надо всем плато Тарсис колыхалась грозная, клубящаяся туча, вставая стеной и надвигаясь со скоростью поезда.
«Пылевые дьяволы» крутились, не переставая, вырастая до километра в высоту – эти белесые вихри, что гнулись и шатались, тычась воронками в песчистую муть небес, словно подпитывались ветром.
И вот навалилось.
Могучим порывом краулер качнуло, благо Воронин успел крутануть руль, подставляя ветру задок.
«Ползуна» вроде даже вперед потащило – неистовствующая стихия будто помогала танкетке.
Или играла с нею.
Резко потемнело – облако пыли накрыло краулер, виясь и шатаясь вокруг.
Видимость сразу упала, разглядеть дорогу было возможно лишь на расстоянии пары шагов, а дальше все сливалось, затмевалось воющей, свистящей, крутящейся мглой.