На глаза навернулись слезы, теперь девушка с уверенностью полагала, что это именно слезы, а не морская вода.
Серое тяжелое небо, холодный соленый воздух и мутное море – чем не идеальное место для похорон?
Достав из второй кобуры запасной пистолет, Тамара с грустью посмотрела на него. Подняв взгляд навстречу набегающим волнам, она глубоко вздохнула, закрыла глаза и подставила дуло под подбородок.
Семья. Даже сейчас, когда ее разум поглотила химия чужой крови, она с болью в груди думала о том, каково придется ее матери. Ведь через несколько часов ей сообщат, что ее дочь погибла. Но лучше уж так, убеждалась Тамара, чем женщина узнает, во что она превратила себя, что сделала.
Неужели она не хотела жить?
Соль жгла открытые раны, тело отчаянно боролось с этим недугом, но сама Тамара уже ничего не хотела. Только не после того, что она сделала, что пережила.
Взведя курок, девушка сжала пистолет. Глубокий вдох, последний взгляд, обращенный к морю, к горам, к серому пляжу. Она положила палец на спусковой крючок…
… и выронила оружие.
– Нет…
Медленно поднявшись, Тамара неуверенным шагом прошла к заброшенному кафе. У нее не осталось сил поднимать ноги, поэтому носки сапог постоянно били и отбрасывали камни, создавая шуршащий звук. Остановившись в нескольких метрах от объеденной временем и ветром бетонной лестницы, девушка шокированным взглядом осматривала кровавые пятна.
– Нет… нет-нет…
Упав на колени, в очередной раз проигнорировав боль, Тамара дотронулась до липкой алой жидкости. Она растерла темную каплю густой массы на пальцах, издав нервный смешок. Былое спокойствие отступило под давлением отчаяния и безысходности.
Схватив камень, Тамара замахнулась им и принялась молотить по багровым следам, раздираемая горем и злостью.
– Нет, нет, нет!!! Сукин сын! Нет!
Ругань слилась с криком, булыжники летели во все стороны, пока Тамара продолжала изливать свое горе. В какой-то момент у нее пропало желание двигаться и, выронив тяжесть из рук, она содрогнулась от плача и опустила голову.
«Он не умер… он только притворился… Заставил меня убить Николая».
«Моя кровь будет говорить в тебе», – словно из неоткуда прорвался сквозь пелену забвения голос Азизы, от которого Тамара с раздражением отмахнулась:
– Вон из моей головы! Вон!
Сопли смешались со слезами, эстетичность больше не волновало девушку, как и окружающий ее мир. Щеки щипало от соли и холода, от рыдания глотка опухла и дышать стало сложно.
Позади послышались шаги. Тамара не могла с уверенностью сказать, что услышала их только сейчас. Она не могла больше истязать себя мучениями, поэтому, нащупав самый увесистый камень, она резко поднялась и с криком замахнулась им. Однако попытка обернулась фатальным провалом, поскольку Константину ничего не стоило перехватить ее за руку.