Он трубно высморкался в рукав и обнял меня. Стало здорово противно, но не обижать же. Для меня старался, рекомендательное письмо набросал, имя к кому обратиться подсказал. И все ж неприятно. Сопли размазывал, сейчас пьяными слезами на плече заливается.
— Не забывай родных, — отодвигая его веско произнес Василий Дорофеевич.
— Буду писать.
— В церковь ходить не забывай.
— Угу, — подтверждаю, осознав, что сейчас последуют обычные наставления старшего и умудренного опытом. Никому особо не нужные и всем известные.
— К чарке не прикладывайся, от нее до греха недолго.
— Да тятя.
— И табачище не учись курить, не наша-то привычка, немецкая.
— Ой, — вспомнил внезапно, когда мы уже оставили наконец сильно ученого алкоголика и бодро промчались до самого обоза. — Отдай пожалуйста Иринье, — и извлек подарок.
Бац! — и я полетел на землю, роняя шапку и столь заботливо выбранную вещь. Возчик с ближайших розвальней, тяжело просевших под замороженной семгой, лежащей практически в навал, рассмеялся.
— Пошто тятя? — я искренне недоумевал.
— Зеркало невесте дарят, — прошипел он сквозь зубы нешуточно разъяренный. — Не для того я тебя растил, чтоб оженить на ком попало. Невесту подберу сам, смотри у меня.
— Да, тятя, — поспешно соглашаюсь, подбирая шапку и мешок.
За зеркалом нагибаться бессмысленно. Оно разбилось. Двенадцать копеек псу под хвост! Четверть моего начального капитала! В последнее время с некоторой оторопью обнаружил за собой скупердяство. Раньше не задумываясь тратил, но тогда и считать не нужно было.
Мутер меня не обижала в этом смысле, а когда на лето приезжал к папаше погостить он без оплачивал что угодно. А теперь начинается трудовая жизнь, коей вечно пугали. От получки до следующей. Безусловно они ничего вроде нынешнего попадала не подразумевали, все больше в сторону учиться полезно. Ну и накаркали. Подарков долго ждать придется. Не хватит денег — сиди голодный.
— Конечно, — смирено соглашаюсь с добра мне желающим Василием Дорофеевичем. Разбежался я возвращаться. Разве совсем прижмет. И то не собираюсь на ком попало жениться. — Благословите в дорогу.
Он слегка оттаял на мой низкий поклон. Я ведь не зря так. Еще не хватает, чтоб передумал и брякнул нечто наподобие: Люди-то, что скажут: «У Василия Дорофеевича сын по миру пошел, скитаться…». Или насчет наживания богатства. «Кому оставлю — тебе. Ужель отцовские труды на ветер пустишь».
Типа для кого стараюсь. Очень знакомые речи. Не думаю, что папаша в этом отношении от тяти отличается. Все им блазнится, чтоб дело продолжили. А меня никто спросить не пытался?