— А у многих ли из них был в жизни шанс? Сколько из них пострадали в детстве от жестоких родителей, не смогли получить образование, не видели положительного примера?
— Большинство. Но разве это все может служить извинением? «Эй, мне ужасно жаль, я всего лишь забил до смерти старушку, чтобы забраться в ее дом, но это не считается, потому что моя мамаша напивалась и била меня?» — Грейс помолчал. — Извини, дорогая. Не хочу показаться циником. Но Белла погибла как герой. Настоящий герой. Не уверен, что кто-то из тех ничтожеств, с которыми мы ежедневно имеем дело, способен на нечто геройское. Да и вообще на что-то хорошее.
Они въехали наконец на вершину холма, где находилось кладбище. Кортеж ушел чуть дальше. Дорога вилась между рядами могильных плит — из-за участившихся случаев вандализма здесь уже давно не разрешали установку других памятников. Впереди появилась свежевыкопанная могила — несколько лет назад на этом участке похоронили отца Беллы. Горку земли с одной стороны ямы покрывал астротурф, который словно вывернули из могилы. Рядом лежали две деревянных доски.
Не замечая ветра и дождя, они быстро направились к лимузину, который только что остановился позади кареты. Из машины, сжимая пластиковый пакет, выбрался Норман Поттинг, совершенно растерянный и заплаканный.
Грейс обнял безутешно плачущего сержанта.
— Держись, Норман. Ради нее, — тихо сказал он. — Наберись сил, осталось недолго.
— Я не знаю… не представляю, как смогу жить без нее.
— Ты будешь жить, черт возьми. Ты сможешь, потому что ты нужен мне. — Грейс подвел сержанта к круглолицему седоволосому отцу Мартину, стоявшему, несмотря на непогоду, в черной сутане и с пурпурной столой на плечах у могилы, в окружении родных и друзей Беллы.
Гроб поднесли к яме. Через ручки продели ленты. Какое-то время тишину нарушали только шум ветра и дождя да прерывистые всхлипы Нормана.
«Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек… Писание говорит, что ничего не приносим в этот мир и ничего не уносим с собой. Господь дает, и Господь забирает. Да будет благословенно имя Господне. Склоним же головы в молитве».
Слушая слова молитвы, Грейс вспомнил слова отца Мартина, произнесенные им ранее. Слезы слепили его самого, но он поддерживал Нормана Поттинга. Голос священника то доносился, то пропадал.
— Кто-то может спросить, как же восстанут умершие, какое тело обретут. Плоть, преданная земле, бренна. Тело же воскресшее бессмертно…
Норман снова разрыдался. Грейс пытался утешить сержанта.