Возле станции метро Кнут попрощался за руку со своими приятелями и договорился о следующей встрече. Потом они вдвоем с братом поехали домой.
Они вышли на конечной. По мере того как братья приближались к дому, их настроение портилось. Радостное возбуждение и сознание собственной значимости уступало место апатии и тоске. Иван начал понимать, почему он, да и остальные пацаны так любят эти кровавые «акции». Во время налетов на зажиревших обывателей они превращались в бесстрашных воинов, настоящих городских хищников, перед которыми трепетали в страхе травоядные. Избивая всех подряд, они не только сравнивались с успешными людьми, но и становились в своих глазах намного выше них. Вот у тебя квартира в центре города, машина и много денег, а у меня ничего нет. И, ломая тебе ребра, я просто восстанавливаю справедливость. Почему ты должен быть счастливее меня? По какому праву?
Примерно так рассуждал Иван по кличке Кнут каждый раз, когда в его душе начинала говорить беспокойная совесть. С каждым разом оправдываться перед самим собой становилось все легче. Особенно после знакомства с Толиком. Ваня с радостью понял, что он и подобные ему не одиноки, что кое-какие люди, умные и серьезные, много повидавшие в жизни и кое-чего добившиеся в ней, не только думают точно так же, как он, но и готовы активно поддерживать их.
Подходя к дому и поглядывая на горевшие на восьмом этаже окна, Леха вздохнул:
— Батя, наверное, опять бухой. Задолбал уже своей пьянкой!
Иван только стиснул зубы. Открывая дверь в подъезд, посторонился, давая пройти вперед младшему брату. В нос ударил запах мочи. Последний раз подъезд и двор убирали месяца три назад. Мусоропровод, как обычно, был забит до отказа.
— Лампочку, падлы, опять выкрутили, — выругался Иван, шаря в карманах в поисках зажигалки.
Братья молча добрались до лифта. Нажав на оплавленную кнопку вызова, шагнули в заплеванную и разрисованную кабину. Путь на восьмой этаж сопровождался угрожающим раскачиванием, дерганьем и душераздирающим скрежетом. Иван уже, наверное, в тысячный раз от нечего делать разгадывал надписи на стенах — угрозы, похабщину, футбольные и фашистские лозунги. Вот эту свастику, например, он сам и намалевал. Когда же это было? Лет пять назад. Ваня тогда со скинхедами терся.
На лестничной площадке света тоже не было. Подойдя к своей двери, Кнут несколько раз сильно стукнул по ней кулаком. Из квартиры сразу же послышались пьяные вопли отца:
— Кто там? Кого черт принес?! Валите отсюда!
Леха хмыкнул:
— Что я говорил? Точно бухой… С утра еще, наверное.