Едва они приехали в город, Леха отправился в салон игральных автоматов. Отпустив его, Иван пошел домой. Хотелось отдохнуть и как следует перекусить. Эх, жалко, что Толик не дал ему с собой пистолет! Лишь усмехнулся, похлопал по плечу и сказал, что время для этого еще не пришло. Зато вместо «Макарова» предложил кое-что иное — три капсулы, те самые, что мгновенно возвращают силы и желание жить. Иван после того сокрушительного удара в пах на себе испытал действие препарата. Это было изумительно! Никакого опьянения не наступило, просто стало очень весело, но это была какая-то злая, остервенелая веселость. Хотелось бегать, прыгать, кричать что-нибудь восторженное! А больше всего хотелось крушить и ломать все, что подвернется под руку, но делать это осознанно, а не в пьяном угаре, как раньше.
Заходя в лифт, Кнут принял одну капсулу. Вскоре он почувствовал прилив радостного возбуждения. Действие препарата, конечно, еще не наступило — нахлынувшая эйфория была лишь предвкушением грядущего кайфа.
…Отец опять сидел на кухне. Хмурый, опухший, в грязной засаленной майке. Кнут разулся в коридоре и, едва взглянув на него, прошел в комнату. Мать спала на диване, от нее исходил густой запах перегара.
Телевизор работал. Иван машинально взглянул на экран: какая-то дурацкая реклама. Внезапно его обуяла ярость. Он подскочил к телевизору и пнул его ногой. Старенький «Рубин» опрокинулся на пол. Грохнул взорвавшийся кинескоп, посыпались осколки стекла.
Мать приподняла голову. Взгляд ее был бессмысленным, спросонья она не могла ничего понять. Кнут, все еще не остыв от злобы, шагнул к ней и занес кулак:
— Лежишь тут… Уже всю хату пропили, на хрен!
Мать испуганно смотрела на оравшего во весь голос Ивана. Он все еще сжимал кулак, но опустить его так и не решался. Тут, на свою беду, из кухни заглянул привлеченный шумом отец. Увидев учиненный сыном разгром, он завопил:
— Ты что, гад, сделал! Да я тебя…
Найдя выход для своей ярости, Кнут с разворота ударил его наотмашь по лицу. Ударил так сильно, как хотел ударить еще с семилетнего возраста, когда пьяный папаша впервые жестоко избил мать и выгнал ее с маленькими сыновьями зимой на улицу.
От удара отец врезался в стену и сполз по ней. Кнут подскочил к нему и изо всей силы пнул ногой. В босой ступне что-то хрустнуло. Отец охнул и скорчился. Сын еще несколько раз ударил его сверху пяткой, метя по небритому лицу, пока на пего сзади не наскочила мать:
— Уйди! Уйди отсюда! Ты что делаешь? Отца убьешь, паразит!
Кнут отступил и прорычал, восстанавливая дыхание: