Из кухни появился еще один собутыльник — еще не старый, но уже начавший сдавать крупный мужик с длинным носом и красным одутловатым лицом. Он прогудел:
— Давай, кореш, не менжуйся! А то как-то не по-русски получается.
Кнут почувствовал, как девичье тело начинает бить дрожь.
Он заводился все больше и больше. Хотелось повалить девушку прямо здесь, в коридоре. Такого раньше с ним никогда не случалось. К Нине он всегда относился бережно: жалел и обещал забрать ее из этой крысиной норы. Но сейчас он думал лишь об одном.
— Ну что, красавец? — продолжал наседать лопоухий. — Хорош зажиматься, а то мне завидно. Смотри, присоседюсь!
— Ишь ты! — возмутилась Антонина Петровна. — Свежачка решил хапнуть? Может, с мамаши начнешь?
Отшвырнув Нину, Кнут рванулся к пьяной компании и прорычал:
— А ну, живо на кухню, уроды! И хавальники свои вонючие позатыкайте!
Пьяницы ошарашенно уставились на него. Никто из них не ожидал, что этот малец накинется на них с такой злобой. Лопоухий попятился, у носатого отвисла челюсть.
— Ну что, вам непонятно, синяки?!
— Пошли, мальчики! — Антонина Петровна поняла, что сейчас начнется драка, и поспешила разрядить обстановку.
Ее собутыльники не сопротивлялись, и хозяйке без труда удалось увести их на кухню. Едва закрылась дверь, как там сразу же зазвенела посуда. Кнут повернулся к Нине. Девушка прижалась к грязным обоям и была ни жива ни мертва.
Парень шагнул к ней и, схватив за руку, потащил в комнату.
— Ваня, мне больно! — пролепетала Нина. — Что ты делаешь? Пусти!
Но Кнут уже ничего не соображал. Он был победителем и теперь хотел женщину без всяких нежностей, как и подобает свирепому воину.
— Раздевайся. — Парень через голову стащил с себя майку.
— Ты что? — Глаза девушки округлились, она инстинктивно начала застегивать верхнюю пуговицу халата.
— Чего ломаешься? Давай снимай все! Не бойся, они не зайдут…
Девушка отступила и тихо, но решительно потребовала:
— Уходи отсюда, Иван. Слышишь? И больше никогда не возвращайся!
От сильной пощечины Нина отшатнулась и вскрикнула. Кнут подскочил к ней и, схватив за плечи, попытался повалить на старый продавленный диван. Он оказался сверху и тут же начал срывать с нее одежду. Нина слабо сопротивлялась.
— Нет, — шептала она, — не надо!
Кнут, рыча, как зверь, разорвал старенький халатик. Потом затрещало нижнее белье. Нина зарыдала и зажмурила глаза, чтобы не видеть лица нависавшего над ней насильника. Позвать на помощь мать ей даже не пришло в голову…
…Иван, тяжело дыша, поднялся с дивана. Равнодушно взглянув на обнаженное девичье тело, на котором не было живого места от синяков и царапин, стал застегивать брюки. Нина повернулась на бок и, свернувшись калачиком, тихо завыла. Иван поднялся, отыскал заброшенную за диван майку и вышел из комнаты…