- Вильмор, давай заведем ребенка.
- Что? - тот воззрился на нее, словно не понял, потом покачал головой, - Нет, милая, зачем? Наследник у меня есть.
- Вильмор, неужели тебе не хочется своего ребенка? - Онхельма была поражена, но еще держалась.
- Ты знаешь, нет. Я уже стар, да и моя Мелисандра...
Всё! Дальше Онхельма уже ничего не слышала из того, что тот говорил, у нее просто помутилось в голове от злости. Проклятие! 'Моя Мелисандра'! Она что, теперь по гроб жизни должна будет выслушивать, как этот старый идиот поет дифирамбы своей мертвой жене?! Пошел он ко всем чертям!!! Пошел он!!!
А царь так и не понял, что практически подписал себе смертный приговор. Удивительно, как многомудрые мужи, успешно управляющие государствами, бывают слепы в элементарных вопросах.
- Пойдем спать, - устало прервала Онхельма царевы рассуждения.
- Что ж, как скажешь, милая.
- Я бы хотела сегодня побыть одна.
Конечно, он бы предпочел заняться любовью, но раз так... Вильмор еще немного потоптался, он был слегка расстроен и удивлен поведением молодой жены, но списал это на женские прихоти и недомогания, и пошел спать к себе.
Онхельма же, оставшись одна, вспоминала царевича Алексиора. Муж для нее был теперь все равно что мертв. Просто вопрос времени. А юноша вызывал доселе неиспытанные чувства, она даже себе не могла бы объяснить: ей и хотелось его безумно, и было страшно приблизиться. Онхельма решила действовать крайне осторожно, чтобы не выдать себя раньше времени и не спугнуть парня. Она будет приручать его потихоньку, пока он не влюбится в нее и не потеряет голову. Только сейчас царица поняла, что впервые влюбилась по-настоящему.
Вильмор много думал ночью, все-таки понял, что Онхельма обиделась. И пришел к выводу, что был неправ. Утром, еще до завтрака явился к жене. Та уже встала, но еще не оделась, сидела у зеркала в пеньюаре, при виде мужа она особой радости не испытала. Но, тем не менее, встретила приветливо. Зачем заранее оповещать жертву о своих намерениях? Испугается, начнет метаться. Зачем? Если, конечно, это не входит в комплект удовольствия.
Царь помялся, стараясь не смотреть ей в глаза, потом начал:
- Онхельма...
Ей захотелось подкатить глаза и запустить в него щеткой.
- Да, милый.
- Вчера... ээээ... Когда ты говорила о ребенке...
Онхельма скрипнула зубами.
- Да.
- Так вот... Я... Знаешь, прости, я не подумал... Вернее, думал только о себе. И совсем забыл, что ты молодая женщина... И тебе хочется иметь детей...
Тут она повернулась к нему лицом.
- И?
- Ну, я подумал, раз ты хочешь... То мы можем попытаться... Если хочешь...